- Возьми. Он твой. Здесь талан золота.
- Благодарю, - сотник поклонился и поспешно спрятал украшение под плащ.
- Тело привести в порядок. Позовите лучшего бальзамировщика, - распорядился жрец. И ещё раз, обведя взглядом покои, спросил: - Где опочивальня ублюдка?
Идя вслед за сотником по галерее, Пархан никого не встретил. Обитатели дворца разбежались, или тихо, как мыши, сидели в своих норах. При последних словах жреца начальник стражи исчез, - пошёл выполнять его распоряжения.
Пархан бормотал проклятия. Как не берёгся, всё же испачкал в крови подол и широкий рукав туники. При попытке очистить пятно, размазал его ещё больше, к тому же испачкал руки.
Они остановились перед проёмом, ведущим в спальню принца. Выбитая дверь валялась тут же. Жрец вопросительно посмотрел на сотника.
- Дверь была закрыта на засов, - произнёс тот.
Кивнув, Пархан вошёл внутрь. Спальня выглядела почти также как и покои фараона, разве что была чуть меньше. В центре стояла широкая кровать-тахта, полностью скрытая под упавшим разорванным балдахином. Рядом с кроватью - опрокинутый столик с круглой столешницей, выточенный из зелёного гранита. Небольшой трон-кресло чёрного дерева сдвинут с места, но не опрокинут. Повсюду на полу кровавые следы.
Жрец снова бросил вопросительный взгляд на сотника.
- Мои ребята здесь перерыли всё, - бесстрастным тоном сказал воин. - Принца не нашли.
Пархан поморщился, - ему очень не понравилось, что сотник назвал ублюдка принцем.
- Стражников допрашивали? - Он продолжал обшаривать взглядом помещение.
- Да, - услышал жрец голос начальника дворцовой стражи. Тот только что подошёл и сейчас стоял рядом с сотником: - Из комнаты никто не выходил.
Несколько мгновений Пархан задумчиво смотрел на стражника. Потом повернулся и подошёл к большому цельному листу бронзы - зеркалу. Его поверхность ещё не успела помутнеть и сияла, почти не искажая отражения. Жрец провёл пальцем, - зеркало явно полировали только вчера. Он заметил, что лист слишком плотно прилегает к стене. Чтобы убедиться в своей догадке, он осторожно снял со стены масляную осветительную плошку - масла на дне осталось совсем чуть-чуть, но фитилёк ещё горел,- и поднёс к краю бронзового листа. Огонёк встрепенулся, и погас. Пробормотав что-то нечленораздельное, жрец повесил плошку на место и поднёс к зеркалу тыльную сторону ладони, стараясь уловить движение воздуха. Затем начал ощупывать стену рядом, особое внимание уделял выступающим фрагментам, - надавливая и стараясь сдвинуть их в сторону.
Стоящие сзади военные не понимали, что делает жрец, что ищет, но помалкивали и не шевелились. Наконец, Пархан отступил на шаг и, сложив руки на груди, замер, уставившись на своё отражение в бронзовом листе. Но простоял он недолго. Резко развернулся и, пройдя между расступившимися воинами, вышел в галерею. Вскоре следовавшие за ним сотник и начальник стражи поняли, что жрец снова направляется в покои Сида.
Тело фараона уже унесли, а лужи крови замыли и затёрли, но не везде это удалось, - на деревянных панелях остались тёмные пятна. Здесь суетились две служанки, но стоило начальнику стражи лишь повести глазами, как они вмиг испарились.
Пархан вытащил из держателя факел и, держа его почти вплотную к панелям, медленно пошёл вдоль стены. Военные переглянулись. До них стало доходить, что ищет жрец - тайный ход. Пархан остановился и с силой надавил на фрагмент барельефного рисунка. И вдруг часть стены заскользила в сторону, открывая чёрный проём. Огонёк факела колыхнулся и едва не погас. Ощутимо потянуло сквозняком.
- Ага, я знал! - торжествующе воскликнул он. - Он здесь! - Жрец оглянулся на военных. Лица тех выражали полную невозмутимость. Однако сотник сжимал рукоять меча, а начальник стражи засунул руку под плащ, готовый в любое мгновение выхватить оружие.
- Ты, - Пархан указал на стражника, - оставайся здесь и никого не пускай. А ты, - за мной. - И первым нырнул в проём.
ГЛАВА 11 НИКТО, КРОМЕ НАС! *
Роман заканчивал десятый класс, и остро встал вопрос: куда пойти дальше? Мать настаивала, чтобы он поступал в ВУЗ:
- Ромочке прямая дорога в университет. У мальчика всего одна четвёрка в аттестате!
- Да, конечно, - шутил отец. - Остальные у мальчика тройки да двойки... Нет, мать, - перешёл он на серьёзный тон, - каждый мужчина должен пройти школу жизни ("школой жизни" он называл службу в армии). А высшее образование он всегда успеет получить.
Ромка склонялся на сторону отца. В отличие от большинства сверстников, он хотел пойти в армию, и прав был отец: высшее образование никуда не убежит.
А вообще-то, Роман давно решил кем стать - ещё в прошлом году. Тогда, в летние каникулы, они всем классом выбрались на протоку в устье Волги. Неподалёку шли какие-то работы. Он заинтересовался. Строительство здесь было запрещено. Оказалось, археологи, как потом узнал, приехавшие из Ленинграда.
Человек пять или шесть работали в неглубоком котловане, ещё четверо - наверху. Целый день Роман просидел рядом с раскопкой, как завороженный, следя за работой археологов, хотя ничего интересного, казалось бы, не происходило. Люди копали, разбивая и прощупывая каждый комок земли, затем грузили её в тачку, отвозили и сваливали в овраг. В основном здесь работали молодые ребята, не намного старше его. Позже выяснил, что это были студенты археологического института. Жили студенты в палаточном городке, расположенном неподалёку, на берегу протки. А искали они остатки древнего городища, упоминание о котором, и даже точное местоположение, нашли в архивах своего университета.
Руководил группой декан Владимир Петрович Кокарев. Роман не сразу выделил его среди молодёжи. Кокарев был такой же молодцеватый и подтянутый, как и его студенты.Работал наравне со всеми.
Приехал Роман на раскопки на второй день и на третий... Наконец, его заметили.
- Молодой человек, что сидите? Помогайте! - крикнули из котлована, глубинакоторого уже была около двух метров.
Он робко приблизился:
- А можно?
-Не можно, а должно, молодой человек! - Ему указали на самодельную деревянную тачку.
До обеда Роман возил и сваливал отработанную землю в овраг.
Окликнувший его человек, выбрался из котлована и, отряхивая руки, подошёл к юноше.
- Ну-с, юноша, пошли обедать, - заслужили, - человек улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. - Как зовут-то?
- Роман.
- А меня - Владимир Петрович.
Владимир Петрович оказался гораздо старше, чем вначале думал Роман - не меньше сорока... Но его фигура, в тёмно-синем спортивном костюме, ничем не отличалась от юношеской. На скуластом улыбчивом лице красовались большие, чёрной роговой оправы, очки.
Роману показалось, что ничего вкуснее не ел, хотя блюдо было самое простое - полная миска отваренных макарон со слоем тушённой консервированной капусты, добавленным сверхуНа второе - он же десерт - подслащённый чай, в алюминиевой кружке, с куском хлеба, намазанный яблочным джемом.
После обеда Роману доверили просеивать землю из раскопа. Ему нравилось руками разламывать и крошить комья земли. Пропускать влажную землю между пальцев. И пусть пока он ничего не находил, нисколько не расстраивался. Он чувствовал азарт, - причастность к чему-то большому и великому. Ощущение было такое, что вот-вот что-то найдёт, и повезти должно именно ему...
Юноша не заметил, как солнце перевалило на вторую половину неба, и очнулся только тогда, когда оно коснулось горизонта. Роман попрощался с вылезшим из раскопа Кокаревым и с несколькими студентами, с которыми успел познакомиться, и поднял с земли свой велосипед.
- Эх, зря, - сказал Владимир Петрович. - На ужин будет уха.
- Да я бы с удовольствием остался. Да родители будут волноваться.