Новый стрелок занял место убитого. Из дула орудия вылетела молния, бело-голубой блеск которой превратил реку в поток расплавленного металла. За молнией последовал раскат грома. Там, где проходил луч, не было больше ни растительности, ни нападающих: только дым и пепел.
Оглохший и ослепший Айвар вжался в землю. Его пальцы вцепились в траву — планета пыталась вывернуться из-под него.
Прошла вечность, прежде чем этот кошмар кончился. Его голова все еще гудела, как колокол, ослепительно яркие пятна плясали перед глазами, но теперь он снова видел, слышал, почти что мог соображать.
Куст кинжальника частично скрывал его. Острые как бритва листья вспороли рукав и порезали правую руку Айвара, но в остальном он остался цел. Рядом с Айваром лежал убитый. Лучевой удар вспорол тело, внутренности вывалились на траву. Маска скрывала лицо, и Айвар не знал, кто из его друзей это был. Как ужасно, как непотребно, что внутренние органы выставлены на всеобщее обозрение, а лица не видно…
Айвар напряженно всматривался в темноту. Враги не развернули орудие в эту сторону. Здесь они применили бластеры — оружие более избирательного действия. По сравнению с солдатами, с их выучкой и дисциплиной, партизаны были все равно что стекло против брони.
«Партизаны! Они же просто дети! И это я повел их на дело», — Айвар изо всех сил боролся с тошнотой и слезами.
Нужно скрыться. Дурацкое везение, ничего более, но все же он жив, и его пока не заметили. Морские пехотинцы многих захватили в плен. Айвар видел, как они сгоняли вместе легкораненых. Еще несколько человек под дулами бластеров подняли руки.
Никто не может скрыть что-нибудь от гипнозонда…
Вергилий опустился за невидимый горизонт. Ночь вступила в свои права.
Период обращения Энея составляет двадцать часов девятнадцать минут и несколько секунд. Рассвет был уже близок, когда Айвар Фредериксен достиг Виндхоума.
Серые гранитные стены окружали, наследственную твердыню Архонта Илиона. Она стояла на краю древнего мыса. Террасы, откосы, скалы, кое-где поросшие скудным кустарником, образовывали уступ континентального шельфа, обрывавшийся на три километра вниз к равнине Антонина, бывшей когда-то морским дном. Туда же в шуме водопадов устремлялась река, бросавшая отблески на стены замка.
Главные ворота были, закрыты — как знак того, что обитатели считают оккупационные войска сборищем бандитов. Айвар, спотыкаясь, приблизился к ним и нажал клавишу сканера. Где-то внутри уныло прозвонил колокольчик.
Усталость гнездилась в костях Айвара, пронизывала его плоть, заставляла кровь бежать медленнее. Колени его дрожали, зубы выбивали дробь, соленый пот щипал потрескавшиеся губы. Идти по дороге было бы опасно, и его бегство оказалось долгим и трудным.
Айвар прислонился к высокой стальной двери, со свистом втягивая воздух пересохшим ртом. Ветер окутывал его ледяным холодом. И все же никогда еще он так остро не ощущал красоту этой земли, как теперь, когда она была для него потеряна.
Небо казалось кристаллическим черным куполом, усеянным колючими звездами. Они разноцветными алмазами сверкали сквозь разреженный воздух, Млечный Путь тек, как покрытый белой пеной поток, а в полутора миллионах световых лет была видна его сестра-близнец — туманность в созвездии Юлы. Креуса уже зашла, но серп более медлительной Лавинии все еще стоял над горизонтом. Звездный свет серебрился на инее.
На восток простирались поля, лужайки, перелески; на их фоне кое-где темнели контуры спящих ферм. Дальше поднимались холмы. Взгляд Айвара обратился на запад. Там плодородные земли низин, перерезанные каналами, которые ночной мороз обратил в зеркальные поверхности, давали приют садам и плантациям; за ними полированным щитом лежали соленые болота, уходившие в бесконечность. Айвару показалось, что он видит движущиеся огни. Неужели крестьяне уже поднялись? Нет, на таком расстоянии он не разглядел бы зажженные лампы… скорее это фонари кораблей-призраков, бороздивших океан, который исчез три миллиона лет назад…
Ворота широко распахнулись. Сержант Астафф стоял, придерживая створку. Его коренастое тело, в нарушение всех имперских указов, было облачено в илионскую форму, хотя он позволил себе обойтись без капюшона и маски. В призрачном свете звезд его седая голова казалась столь же ледяной, как и его слова.
— Наследник Айвар! Где ты был? Что происходит? Твоя мать совсем измучилась от страха за эти пять дней.
Наследник Айвар, шатаясь, прошел мимо него. За аркой ворот в перекрестье теней башен и укреплений лежал двор замка. Гончая собака, поджарая, с могучими челюстями гесперийская борзая, была здесь единственным живым существом. Ее когти клацали по камням с неестественно громким звуком.
Астафф нажал кнопку и закрыл ворота. Некоторое время он, прищурясь, смотрел на Айвара, затем медленно произнес:
— Лучше отдай карабин мне, Наследник. Я знаю место, куда терране не догадаются заглянуть.
— Я тоже, — вздохнул в ответ Айвар.
— Похоже, твое умение вас подвело — прятались, пока не стали готовы… для той затеи, что… Эй! — Астафф протянул руку и подхватил Айвара.
— Я попал в такую беду, что теперь уже безразлично, даже если они поймают меня с этим. — Айвар крепко сжал карабин. — Разница одна — они дорого заплатят за меня.
Что-то вспыхнуло в старике. Он, как и его предки до него, всю свою жизнь служили Архонту Илиона. Несмотря на это, — а может быть, как раз поэтому, — в его голосе прозвучала боль.
— Почему ты не позвал меня на помощь?
— Ты постарался бы отговорить меня, — ответил Айвар. — И был бы прав, — добавил он тихо.
— Да что же вы затеяли?
— Устроили засаду патрулю. Мы хотели захватить оружие. Не знаю, многим ли удалось спастись. Наверное, большинство убито или попало в плен.
Астафф внимательно смотрел на юношу.
Айвар Фредериксен был высок, сто восемьдесят пять сантиметров, и строен, с широкими плечами и типичной для энейцев мощной грудью. Усталость приглушила его обычную живость и сделала хриплым голос. Лицо его казалось очень молодым — курносый покрытый веснушками нос, квадратный подбородок, на котором еще только начинала пробиваться щетина. Белокурые волосы были коротко острижены на северный манер, вечный хохолок на макушке и падающая на лоб прядь придавали Айвару мальчишеский вид. Из-под темных бровей смотрели большие зеленые глаза. Его обычная для походных условий одежда состояла из куртки, свитера с высоким воротом и толстых штанов, заправленных в низкие сапоги. На кожаном ремне висел кошель и тяжелый нож в ножнах. В его внешности было не много такого, что отличало бы его от любого другого молодого человека из высшего сословия.
Однако этого немногого было достаточно.
— Что за пустоголовая вы компания, — наконец произнес сержант.
— Что же, прикажешь сидеть и безропотно терпеть, пока терране будут помыкать нами, расстреливать наших людей и вообще делать все, что им угодно? — со вспышкой бессильного гнева ответил Айвар.
— Ну, — проворчал старик, — я бы по крайней мере лучше спланировал удар и заранее как следует подготовился.
Астафф взял Айвара за локоть:
— Ты вымотался, как пуля на излете. Вот что, отправляйся ко мне. Ты ведь еще не забыл, где это? Благодарение Господу, жена отправилась проведать дочкино семейство. Прими душ, поешь и заваливайся спать. Я останусь на часах до конца вахты — если вызвать кого-то на смену, посыплются вопросы. А так никто ничего не проведает.
— Зачем это? Есть же мои собственные покои… — удивленно заморгал Айвар.
— Ага, — фыркнул старик, — давай, давай. Разбуди мать, разбуди сестренку. Так они точно окажутся втянуты во все это. Их ведь допросят, знаешь ли, как только имперцы пронюхают, что ты участвовал в заварушке. Допросят под наркотиками, а может, и с психозондом, если решат, что родные могут знать, куда ты делся. Ты этого хочешь? Ладно. Иди простись с ними с любовью.
Айвар сделал шаг назад, с мольбой протянул к старику руки: