Но с другой стороны, зачем так рьяно отрицать то, что являлось основой этого мира? И бояться рисковать там, где приз был гораздо больше, чем проигрыш?
Он не спал всю ночь, размышляя об этом.
Мысли вело и крутило. То сжимало до состояния острой безысходности, до расширяло до ощущения безграничных возможностей. Он было даже вознамерился обратиться к собственной силе, к Свету, например, чтобы понять, что его ждет дальше — и тут же отказался от подобного намерения.
Раз он так хотел жить исключительно собственным умом и чувствами, так стоило быть последовательным.
Утром, взбодрив себя исключительно заклинаниями, вышел на улицу, чтобы помочь Шеру сложить вещи. И задохнулся, увидев Лили.
Девушка была бледной и собранной, осунувшейся как-будто. И выглядела как человек, который принял решение. А еще…
Он почувствовал разрастающуюся боль в груди, там, где должно было быть его сердце.
Оказалось, что больно, это не когда злость. Ненависть. Проклятье. А когда холодное спокойствие. Безмятежный взгляд прекрасных глаз. Полное равнодушие.
Ее как-будто не было рядом.
И он вдруг понял, что если не сделает чего-нибудь, ее и правда не будет рядом. Никогда.
Интересно, есть ли предел душевной боли? Наступает ли когда-нибудь момент, за границей которого — пустота? Или потеря сознания?
Есть ли предел стойкости?
Когда терпишь, идешь вперед, запрещаешь себе даже дышать шумно — лишь бы не спугнуть тишину, которая окружила тебя — и все это в какой-то день заканчивается, чтобы взрывом разнести жалкие остатки собственной силы по всей Империи?
Я дала себе зарок, что продержусь эти два дня.
Два дня — это же ерунда, правда?
Разве я не держалась все эти годы?
Когда меня не принимали и не понимали в моей семье?
Когда у меня не ладилось со сверстниками — обоего пола?
Когда сбежала из дома и чувствовала себя совершенно потерянной — а сейчас сердце сжимается, не было ли это слишком, не оставить даже какой записки о том, куда я отправляюсь? Вдруг кто будет меня искать?
Пусть мы не были близки с отцом последние годы, но вряд ли он не заметит, что его вторая — вечно вторая — дочь не приходит ночевать.
Я решила, что обязательно отправлю письмо из Аза, где запланирован финиш. И где у меня — это я тоже решила твердо — начнется новая жизнь.
Не важно, примет ли меня отец назад и о чем попросит, что попробует заставить выполнить. Благодаря этой поспешной авантюре убедилась — я не зря выбрала свою профессию. Хочу помогать людям — и именно так, как нас учили делать. Надеясь на себя, а не на магию. И не зря хотела путешествовать. Мир оказался гораздо больше и удивительнее, чем одна только столица! А также не зря сторонилась «благородных» сборищ, напрягавших меня своей вседозволенностью…
Я буду работать в городской больнице. А как получу полную лицензию, отправлюсь в поездки по Джандару, с целительскими практиками, пока не осяду в каком-нибудь городе — а может и вернусь в Имерет. Сосредоточусь на работе.
И эти выскочки…
Не стоят моей боли и слез.
А мои чувства…
Что ж, это предугадать было не возможно. Я уж и не знаю, что чувствуют элене или же те, кто любит без всякой избранности и магии. Но то, что чувствовала я по отношению к Максиру эр Джан-Ари оказалось слишком новым, слишком неожиданным и вызывающим слишком противоречивые эмоции, чтобы перерасти во что-то светлое без всякой поддержки.
А потому должно быть заперто в старинный сундук на латунный замок.
И отправлено на чердак.
А когда придет время — забыто.
Чего мне стоило держаться хладнокровно и спокойно знала только я. Сдержанно улыбаться в ответ на немного нервные шутки Шера. Хладнокровно подавать руку блондину, когда он помогал выходить из магмобиля — и с чего вдруг вспомнил о манерах? Я же попутчик, никак не эрта на время путешествия. Мило общаться с обоими спутниками и помогать им разбираться в карте и многочисленных пометках, которыми они были испещрены. С благодарностью принимать горячий напиток на привалах, а также уверенно отвечать на разные вопросы, которые нет-нет и задавал рыжий.
Не смотреть на Ира слишком пристально.
Не обращать внимания на то, как он все чаще задерживает взгляд на мне. Да что там — даже спиной его чувствовала!
Не сравнивать его маску и лицо, которое я запомнила даже слишком хорошо.
Не думать о том, чем закончился его вечер на постоялом дворе.
Не вспоминать поцелуй, который будто вытащил мое сердце наружу, показал всему миру, а потом вложил обратно.