Не слишком многообещающая ситуация. Утреннее радостное настроение Малженицера медленно начало ухудшаться. И все же он не собирался отступать. Пока автобус, поскрипывая, поднимался вверх по холму к ступеням Парфенона, Малженицер курсировал по проходу. Ему следовало бы стоять у микрофона, и водитель, глядя в зеркало, удивленно взирал на его спину. Но Малженицер решил сделать то, что обычно оставлял на конец экскурсии. Он прошел по автобусу от сиденья к сиденью, спрашивая, в какой отель хотела бы вернуться каждая из пар, тщательно прислушиваясь к акценту на случай, если вдруг он проглядел удачу. Однако все было как прежде, но Бог нынешним утром все же благоволил ему.
Один из чернокожих хмуро читал «Интернэшнл геральд трибюн», раскрытый на заголовке, гласившем:
«ПРЕЗИДЕНТ ОДОБРЯЕТ ПЛАН СЛЕДУЮЩЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ НА МАРС», а его супруга, обернувшись к сидевшей сзади нее другой чернокожей женщине, пожаловалась:
- Я не ожидаю доброжелательного отношения именно потому, что брат Джеффри заседает в Конгрессе, но все же я думаю, что здешнее посольство могло бы дать нам хотя бы компенсацию, как и всем американским гражданам в чужой стране, когда они теряют чемоданы с вещами при полете.
Брат конгрессмена!
Еще никогда Малженицер не был так близок к тому, кто обладал реальной властью в Америке - и как раз в тот день, когда американский президент объявил о начале новой марсианской программы! Как раз в тот день, когда это может оказаться наиболее кстати!
Владимир Малженицер вовсе не собирался предавать свою родину. Он даже-не думал, что сейчас именно это и делает. По мнению Малженицера, его страна сама предала его. Сначала она послала его, шестнадцатилетнего мальчишку, в Красную Армию, чтобы сражаться в Великой Отечественной войне против Адольфа Гитлера. Ну, это можно понять, и он безусловно это признавал. Гитлер двинул против СССР танки и самолеты, а также армии прекрасно обученных убийц, поэтому солдаты были жизненно необходимы. Юный Володя Малженицер был счастлив сражаться за родину. Если быть русским не было для этого достаточной причиной, то быть русским евреем - хотя и не считающим себя избранным, неверующим и даже необрезанным - это несомненно было причиной.
Но затем Верховное командование Красной Армии, следуя непонятно какой стратегии, бросило дивизию Малженицера - одну - против железного удара двух наступающих армий. Приказ был - выстоять любой ценой. Первому же советскому солдату, который посмеет отступить - пуля в лоб. Они не могли отступать. Они также не смогли выстоять против всесокрушающей мощи немецкого удара. Для солдат из дивизии, в которой был Малженицер, оставалось два пути. Можно было сдаться. Или умереть. Малженицер решил не умирать.
Чуть позже, обнаружив, что немецкий лагерь для военнопленных не лучше Освенцима, разве что не так эффективно уничтожает людей, он изрядно разуверился в том, что сделал правильный выбор.
Но затем в один зимний день, когда в будущем виделся только мучительный конец, в лагерь прибыла делегация. Они были одеты в форму, накормлены, важно расхаживали повсюду, щеголяя прекрасно сшитыми мундирами и офицерскими знаками. И они говорили по-русски! Они и были русскими. Эти люди прибыли из штаб-квартиры генерала Власова, и прибыли они с потрясающим известием.
- Храбрые русские солдаты! - призывали они. - Присоединяйтесь к нам! Мы создадим Русскую Освободительную Армию! Мы будем сражаться против предавших нас большевиков, пока не свергнем их порочный режим! Затем мы освободим нашу возлюбленную Россию!
Это звучало очень убедительно, чтобы не сказать великолепно.
Этот генерал Власов, как знал каждый солдат Красной Армии, не был ни хулиганом, ни троцкистом. Генерал Власов был награжден медалью самого Сталина за отвагу и искусство. В своей последней кампании он был взят в плен немцами, но ведь Малженицер и прочие заключенные лагеря тоже.
Поэтому юный Малженицер, уже почти девятнадцатилетний, вступил во власовскую армию, созданную из русских военнопленных и предназначенную сражаться на стороне Германии против своих братьев.
По крайней мере, его кормили. По крайней мере, он получил униформу взамен своих лохмотьев - еще тех, в которых он сдался, пусть даже это была немецкая форма. По крайней мере, по окончании войны Владимир Малженицер был все еще жив, и в этом он оказался счастливее двадцати миллионов своих соотечественников.
Но затем счастье от него отвернулось.
Когда Германия капитулировала, власовцам тоже пришлось капитулировать. Теперь удача повернулась лицом к немцам. Их согнали в лагерь для военнопленных и затем, через действительно очень короткий срок, через год или два, им позволили вернуться по домам. А власовцев погнали в Гулаг.
Вот так девятнадцатилетний Малженицер превратился в тридцатилетнего Малженицера прежде, чем хрущевская амнистия опустошила некоторые лагеря, и совершенно не готовый к этому Малженицер вновь оказался свободным человеком. Или свободным, как и каждый советский гражданин с позорной отметкой в паспорте.
Годы Гулага не пропали для Малженицера впустую. Очень рано он нашел полезного друга в лице пожилого человека по имени Костя Гершуни.
Костя был немолод, но силен, более того - он когда-то был ученым - ракетчиком. Он лично знал Циолковского. Ему даже разрешали выезжать за границу! Долгими лагерными ночами Костя с гордостью рассказывал жадно слушавшему. Малженицеру об этих замечательных днях. Ему было разрешено посетить только что образованное Берлинское Немецкое Ракетное общество. Он даже однажды пересекал Атлантический океан, чтобы побеседовать с американцем Годдардом на его полигоне для игрушечных ракет в Уорчестере, Массачусетс, США. Это были волшебные путешествия, рассказывал старик Малженицеру, улыбаясь сквозь слезы, но они стоили ему слишком дорого. Именно из-за этих связей с Западом он в числе первых попал в лагерь во время параноидальной сталинской чистки в 1930-х.
Но именно эта запись в протоколе сделала его жизнь в лагере сносной для старика. Когда в 1947, после окончания Великой Отечественной войны, вождь решил поддержать обретенный Советским Союзом блестящий статус супердержавы, это означало - готовьтесь к созданию ракетного оружия и космическим полетам. А основой для этого была ракетная техника и сопутствующие науки. Это освободило Костю Гершуни от отупляющего физического труда в тундре и привело его к новому назначению - помочь построить на пустом месте новый космический город Байконур. Поскольку Малженицер блестяще успевал по математике в школе, старик смог взять с собой своего младшего товарища.
Итак, за пару десятков лет со дня своего освобождения Малженицер медленно достиг почти почетного положения. Он никогда не был значительной фигурой в советской космической программе. С тех пор, как он помогал строить Байконур, его оставили работать здесь. Однажды он делал кое-какие расчеты для Шкловского. Он помогал рассчитывать орбиты для дюжины космонавтов. Ему доверили проверять программу отправки первого зонда «Венера» на Венеру - ему и многим другим потому, что проверяющих самих постоянно проверяли. В конце концов, ему даже разрешили присутствовать на заседании Международной Федерации по Космонавтике в Вене. Именно этого случая он и ждал. Он плюнул на пенсию и отправился в американское посольство просить убежища.
Американцы не приняли его.
Есть инструкции, сказали ему, у них связаны руки. Он признал то, что был в армии Власова, так ведь? А власовские армии были на самом деле нацистскими частями СС, разве не так? Что же, иммиграционные законы весьма строги. Никаких бывших нацистов или тех, кто служил в боевых частях нацистской партии, пуритански чистые Соединенные Штаты не принимают… разве что, конечно, какая-нибудь влиятельная персона действительно захочет дать ему гражданство - тогда к чертям все иммиграционные законы. Но никому не была нужна такая мелкая рыбешка как Малженицер. Уходите, сказали ему. Вы ведь еврей? Так попытайтесь уехать в Израиль, там должны принять вас.