металлический хруст и протяжный стон. Шарнир правого коленного сустава стального
гиганта не выдержал и рассыпался. «Бегемот» потерял равновесие и величественно,
словно телебашня, опрокинулся навзничь.
– Прикончим его!
– Т а к т о ч н о .
Обнажив мономолекулярные резаки, зафиксированные в коленных секциях,
«Лаэватейн» прыгнул. Точно нацеленная короткая парабола завершилась на груди
поверженного титана, а оба клинка вошли в щель между нижней кромкой головы,
124
напоминающей шлем-салад, и броней торса. Облитые светом атакующего
энергетического поля клинки, с презрительной легкостью преодолев ослабевшее
сопротивление защитного силового щита, полосовали и вспарывали бронелисты, точно
мягкую жесть консервной банки. Вскрытая снизу броня открыла доступ к уязвимым
механизмам и шарнирам короткой шеи.
Два удара, три удара – брызнули искры от перерезанных электрических кабелей,
мутным потоком хлынуло масло из гидравлики. Последний удар – и резак снизу пронзил
пилотский кокпит, поставив точку и оборвав судорожные конвульсии громадного тела
«Бегемота».
– Ч е т в е р т ы й б р о н е р о б о т п р о т и в н и к а у н и ч т о ж е н , – сообщил
дотошный Ал.
Два оставшихся «Бегемота» располагались в направлении побережья. Один
находился всего в нескольких сотнях метров, смутный силуэт второго возвышался башней
поодаль – до него было не менее двух-трех километров.
Ближний «Бегемот» открыл огонь из головных автоматических пушек и дал
ракетный залп. «Лаэватейн» быстро спрыгнул на грунт, укрывшись за броней
поверженного противника. Над его головой небо расчертили трассы рикошетов 30-
миллиметровых снарядов, потом стальной остов дрогнул от попаданий противотанковых
и неуправляемых ракет. Внутри него что-то гулко взорвалось, сквозь щели в броне
вышибло фонтаны стремительного порохового пламени – надо полагать, сдетонировал
боезапас. Несколько перелетов дали близкие разрывы, забросав бронеробот землей и
тлеющими обломками.
– Хватит с меня таких рукопашных забав! – отдышавшись, заявил Соске. – Другое
оружие есть?
– Б е з у с л о в н о . П р о ш у .
На спине силуэта бронеробота, изображенного на оружейной панели, заморгало
схематическое изображение артустановки.
– Штурмовая пушка. …165 миллиметров?!
Удивление, звучавшее в голосе Соске, было вполне оправданным. Невозможно
было представить себе орудие для бронеробота калибром в 165 миллиметров. Калибр
стандартных автоматических пушек, используемых ими, не превышал сорока
миллиметров. Любимое помповое орудие Соске, «Боксер» было 57-ми миллиметровым, а
самая мощная пушка на вооружении Митрила – гладкоствольное снайперское орудие,
которым так ловко владел Курц – трехдюймовой, и имела калибр 76 миллиметров. Увы,
по этому параметру бронероботы не могли сравниться с основными танками,
вооруженными 120-ти миллиметровыми длинноствольными орудиями. Но масса танков,
как правило, превышала 50 тонн, в сравнении с воробьиным весом 10-титонных
бронероботов.
– Погоди, это ведь саперная пушка, так?..
Действительно, это орудие, появившееся впервые на английских саперных танках
«Центурион» AVRE еще в пятидесятых годах, предназначалось для разрушения зданий и
фортификационных сооружений с ближней дистанции в городских боях и имело малую
начальную скорость и крутую траекторию. Неужели кому-то пришло в голову
использовать его в маневренном бою бронероботов?
– Н а ш г л а в н ы й к а л и б р . Э н е р г и я о т д а ч и о ч е н ь в е л и к а ,
п р о ш у в а с с о б л ю д а т ь о с т о р о ж н о с т ь , с е р ж а н т . У с и л и е м о ж н о
п а р и р о в а т ь т о л ь к о с п о м о щ ь ю л я м б д а д р а й в е р а .
Вспомогательный манипулятор услужливо выдвинул короткоствольную гаубицу,
смонтированную на спинном кронштейне, в позицию для стрельбы: тело орудия
расположилось под правым манипулятором. Массивный казенник, мощные
противооткатные устройства, горшкообразное дуло – древняя артсистема выглядела
весьма солидно.
125
Оставалось проверить самое главное. Эта «Толстая Берта»…
– …Сможет она выстрелить? – пробормотал Соске, быстро проверяя боеготовность
штурмовой гаубицы.
– У т в е р ж д а т ь н е м о г у . И с п ы т а н и й н е п р о в о д и л о с ь .
– Теперь уже ничего не поделаешь. Придется мне попробовать.