Так никто больше не пострадает. Больше никто не умрет ради ее безумного порыва
навстречу Соске, ради ее бессильной жажды свободы. Или то – или другое. Неразрешимая
дилемма. Или все же?..
– Достаточно. Верни оружие.
– Нет…
Бескровные губы Канаме едва слышно выдохнули последнее слово. Она опустила
пистолет и прижала дуло к виску. Прикосновение холодного металла – тупое и грубое. Но
оно было сродни пронизывающему холодку иглы медицинского шприца. Короткая боль и
– облегчение.
Одно движение пальца.
Да, она жаждала этого всей душой. Так будет лучше. Невыносимый груз – у нее
больше не было сил нести его. Всего лишь согнуть указательный палец. И все исчезнет.
Неуверенность, боль, тоска, мучительная вина перед Леонардом, отчаяние от поражения и
безысходность.
Из груди, из глубины пока еще бьющегося живого сердца рвался отчаянный крик.
«Не надо. Я не хочу. Ни за что! Это… это слишком… рано!»
Но он был не в силах разрушить предсмертную сосредоточенность. Оцепенение.
Темный поток ее воли поднимался, словно глубокая вода перед шлюзом, затапливая и
смывая все. Она заставила свое сердце смириться.
Надеяться нельзя.
Нельзя верить.
132
Будущего нет. Она бессильна что-то изменить.
Ей не осталось ничего, кроме отчаяния. Теперь Канаме всей душой жаждала только
одного.
Смерти.
В ней больше не осталось ни единой мысли.
Не думая больше ни о чем, просто нажать на спусковой крючок.
Рухнуть ниц.
Кануть в темноту
– Стой!
Ее вырвал из воронки резкий окрик Калинина.
Как далеко ни ушла Канаме, она не смогла сдержать тупого удивления – почему он
возвысил голос? Она ни разу не видела на его каменном лице такого беспокойства. Маска
дала трещину.
Почему? А-а, вот в чем дело.
Темный ток смерти, окруживший Канаме. Конечно, человек, перед которым
прошло такое бессчетное множество смертей, не мог не почувствовать его.
– Остановись. Я готов сделать все, что смогу.
Он поверил.
– Поверните… вертолет, – голос Канаме звучал безжизненно, пустые и
расфокусированные глаза смотрели сквозь него.
– В данной ситуации это невозможно. Леонарду требуется немедленная
медицинская помощь. Он умрет, если мы задержимся и потеряем время. Прошу тебя,
успокойся. Опусти пистолет и направь на меня.
Майор говорил быстро. Он взял на себя инициативу. Он давил, вынуждая ее к
переговорам, к обсуждению условий. Он хотел отвлечь, хотел вернуть ее обратно.
– Тогда… позвольте мне попрощаться.
Калинин поднял брови.
– Радио. Я хочу… хочу сказать ему «прощай». Тогда я… больше не доставлю вам
проблем…
Затяжной ливень, бушевавший так, словно хотел смыть развалины с лица земли,
наконец, иссяк. Над разрушенным поместьем и вытоптанным садом воцарилась тишина.
Можно было подумать, что мощь «Лаэватейна», сегодня превзошедшего своего
волшебного предка, заставила разойтись дождевые тучи.
Уничтожив все вражеские бронероботы, Соске быстро и безжалостно разогнал
пулеметным огнем оставшихся поблизости пехотинцев. Первым делом он деблокировал
осажденных в остове вертолета Лемона и его товарищей. Впрочем, враги и так все поняли
и без памяти разбегались. Укротитель титанических «Бегемотов» – кто теперь мог
противостоять ему?
К счастью, и Лемон, и его бойцы, и неугомонные старики были целы. Они уже
бурно праздновали победу «Лаэватейна» – высыпав из убежища, размахивая руками,
прыгая и обнимаясь. Чуть в сторонке стояла женщина, шпионка из Разведывательного
управления – «Тень». Она тоже была цела и невредима, и, похоже, радовалась не меньше
новых друзей.
Ждать Курца, Мао и Крузо тоже пришлось недолго – три М9, появившиеся из леса,
перехватили и перебили отступающих врагов, пытавшихся сопротивляться, и заставили
сдаться остальных.
Опытным пилотам не потребовалось больше одного взгляда на «Лаэватейн», чтобы
понять, что перед ними прямой потомок «Арбалета». Побоище, которое устроил Соске, и
разбросанные повсюду догорающие обломки вражеских бронероботов поначалу
133
заставили их впасть в ступор. Это было неплохо, потому что вопросы они явно решили
оставить на потом.
Впрочем, Крузо все же не упустил шанса выразить недовольство по радиоканалу.
– Если бы он оказался с нами тогда, на Мериде…
– Толку-то поминать прошлое?