Тесса жестом пригласила Марту за собой и вылезла наружу.
22
Над головой приглушенно заухали винты, и цветы на клумбах забились в мощном
воздушном вихре. Невидимый вертолет приземлился на широкой лужайке в нескольких
десятках метров впереди. Осмотревшись, оперативники перелезли через подстриженные
кусты и двинулись к нему.
Отводя от лица волосы, Марта закричала, обращаясь к Тессе:
– Ты ответишь на последний вопрос?
– Обещать не могу, но – спрашивайте, пожалуйста.
– Разве ты… ничего не чувствуешь? Ты попала в приемную палату, прошла через
унизительный медосмотр – у нас не слишком-то хорошо относятся к бездомным
бродяжкам. Даже когда ты попала ко мне, я не верила тебе, выспрашивала и хитрила,
притворяясь, что сочувствую, и даже не назначала никакого лечения. Почему ты пошла на
это? Почему терпела?
– Погибли мои друзья, – Тереза говорила громко, чтобы перекричать гул винтов, но
выражение ее лица было странно спокойным, почти безмятежным. – По сравнению с этим
неудобства не имели никакого значения.
– Ты хочешь отомстить?
– Хотелось бы мне знать самой.
– Но ты уже зашла так далеко! Почему?!
– Я не могу объяснить – не знаю.
Улыбка Тессы была мягкой и печальной.
– Не знаю, отчего сердце жжет, точно огнем. Не знаю, почему меня словно
распирает изнутри, словно я готова взорваться. Мне кажется, что во мне поселился какой-
то яростный дух – может быть, дух возмездия? Если бы у нас было хоть немного времени,
я попросила бы вас помочь мне. По вашей специальности, доктор Витт. Но мне пора идти.
Рукотворный вихрь от винтов, гулявший по парку, кружил безжалостно
оборванные листья и молодые, едва раскрывшиеся бутоны, рвал и пригибал траву на
газоне и кусты. Тонкий силуэт девушки с развевающимися серебряными волосами,
искрящимися в свете ртутных фонарей, пронзил сердце – хрупкая красота надломленного
цветка, тоска, одиночество и боль – на глаза Марты почему-то опять навернулись слезы.
За спиной Терезы возникло призрачное голубоватое свечение, и из темноты
проявилось громадное тело транспортно-десантного вертолета, рубящего воздух
тяжелыми лопастями. МН-67 отключил голографическую маскировку и в его борту
открылся широкий люк.
– Эй, Тесса! Давай сюда!
Курц Вебер махал рукой и звал ее – он уже оставил свою снайперскую лежку.
– Да. Мы идем. Прощайте, доктор.
Проронив эти слова, Тереза Тестаросса с решительным шагом двинулась вперед.
Несколько секунд – и ее фигурка исчезла в темном провале люка. Оперативники
последовали за ней, створка задвинулась. Турбины загудели громче, колеса шасси
оторвались от земли. Вертолет начал подниматься. На уровне трепещущих верхушек
деревьев включилась система ECS, и он пропал, исчез из глаз, растворившись в бархатной
черноте ночи.
Марта Витт еще долго стояла, подняв лицо к ночному небу, где мерцали далекие-
далекие звезды.
Обстановка просторной столовой залы была выдержана в неоготическом стиле.
Безупречно сочетающиеся предметы мебели, колористические решения стен и драпировок
выдавали тонкий художественный вкус талантливого дизайнера, который сумел
соединить старинную мебель и современные принципы освещения в безупречный
ансамбль.
Через выходящее на юго-восток широкое окно струились потоки чистого
солнечного света. Лучи играли на полировке благородного темного дерева и зажигали
23
искры на медной фурнитуре – это было место, как нельзя более располагающее к
умиротворенному отдыху после дальней дороги. Леонард Тестаросса, который только что
вернулся из Восточной Европы, завершив многочисленные дела и проведя важные
переговоры, устало откинулся на спинку роскошного дивана. Минуту назад пришел
звонок от Ли Фаулера.
– Милорд, мы потерпели поражение от рук вашей сестры, – доложил тот.
В Сан-Франциско уже наступил вечер, но это место располагалось в более низких
широтах, и заходящее солнце еще только золотило стены обеденного зала.
– Таков уж ее настоящий характер, – ответил Леонард.
– Безусловно. Они хотели захватить меня, и даже преуспели в уничтожении
нашего «Чодара» М.
– Какая неприятность, – вздохнул Леонард.
– Моя вина, милорд.
– Нет, я не собираюсь обвинять вас. Эта девчонка поистине неукротима.
Его младшая сестренка всегда была умненькой. Но теперь ее было не узнать. Как
же она успела так измениться? Когда это началось? Она провела слишком много времени
в Митриле, и там ей вложили в голову эти нежизнеспособные, беспомощные идеалы.
Кроме того, она до сих пор переживала смерть тех людей – отца и его товарищей – и в
черной меланхолии упивалась чувством вины, подобно тому, как грубые и просоленные
морские волки топят свою грусть в кружке рома. Ложным чувством вины – этим глупым
анахронизмом.
– Существуют и иные возможности. Я подготовил несколько вариантов…
– Не стоит. Есть масса дел, в которых мне абсолютно необходима ваша помощь,
Ли.
– Это честь для меня.
– Возвращайтесь скорее. Решение вопроса с моей сестрой мы оставим на более
позднее время.
– Но постойте, милорд! Вы считаете, что она не причинит неприятностей?
– Мы разберемся с ними в любом случае. Ей придется заплатить за свои глупые
убеждения десятками и сотнями жизней своих неразумных подчиненных.
– О да. Я приложу все силы, чтобы сбылось по вашему слову.
– Прекрасно, – преданность и обожание, прозвучавшие в словах Фаулера, вызвали
легкую улыбку на губах Леонарда.
– И еще, милорд… послание от вашей сестры.
– Да? Что же она сказала? – поинтересовался Леонард.
– Это были довольно вульгарные слова.
– Ничего. Говорите.
– Х-хорошо, – Фаулер заколебался. Нет, не оттого, что страшился гнева своего
господина. Но его горло сжималось, не желая пропускать уничижительные слова,
брошенные с таким яростным презрением. Он чувствовал себя неловко. – Леди Тереза
сказала дословно: «Ненавижу таких вонючих ублюдков и лицемеров, как… как вы». И
приказала мне передать вам. В точности.
Боже мой. До чего же дошло.
Раньше их соперничество выглядело благородным и пристойным – как и подобает
отпрыскам аристократической фамилии. Теперь же в ход пошел язык пьяных портовых
грузчиков – нет, эта девчонка действительно выбрала дурную компанию, раз нахваталась
столь неизящной лексики.
– Мда. Какая экспрессия. Какая самоуверенность.
– Нижайше прошу прощения.
– Нет-нет, не извиняйтесь. Я даже рад, что она столь энергична. Что же, оставляю
это на вас.
24
Выключив телефон, Леонард бросил взгляд в сторону длиннейшего обеденного
стола, где уже были расставлены столовые приборы и декоративные подсвечники. Ужин
еще не был накрыт.
Со стороны приоткрытой двери, которая ввела на кухню, доносилось звяканье и
шкворчание – там кто-то был. И можно было даже не сомневаться, кто именно.
Такая же упрямая, как сестра. Легко пожав плечами, он направился к двери и через
маленький коридорчик вошел на кухню. Глядя в спину девушки, что-то помешивавшей в
сковородке, стоявшей на гигантской плите, он произнес:
– Я дома.
Лопатка в руке девушке – Чидори Канаме – замерла. Она бросила на него взгляд
через плечо и ответила:
– С возвращением.