помощью боевого ножа. Тело рухнуло на гальку, так и не издав ни звука.
32
Что-то пошло не так.
Соске мгновенно почувствовал это, едва услыхав в коридоре за дверью торопливый
топот нескольких пар ног – охранники сломя голову бросились куда-то.
Нервные и отрывистые переговоры по радио. Он слышал их довольно хорошо, но,
даже если бы у него был под рукой французский словарь, он все равно не понял бы, о чем
идет речь. Впрочем, вставшая вдоль хребта невидимая шерсть безошибочно подсказывала
ему – обстановка изменилась. Он чувствовал это.
Впервые за долгое время, впервые на этом сонном островке он отчетливо ощутил
чью-то жажду крови.
Легкий морской бриз был пропитан запахом свежей крови. Запах донесся издалека,
но чувствительное обоняние Соске не обманывало.
Кто-то только что умер.
Был убит.
Подтверждения не пришлось ждать слишком долго – почти сразу же со стороны
побережья донеслись звуки перестрелки.
Малокалиберные автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы. Вероятнее
всего, М4 или МР-5. Рисунок боя совсем не напоминал обычную заливистую трескотню
длинными очередями – редко и отчетливо стучали одиночные выстрелы. Мелодия
смертельной схватки между профессионалами.
Нужно встать. Немедленно.
Первое же напряжение мускулов послало вдоль позвоночника волну
обессиливающей боли и слабости. А ведь он всего лишь попытался поднять голову.
Тошнота и страшное головокружение заставили его впиться пальцами в матрас – перед
глазами замелькали круги, его неудержимо повело в сторону.
Но ему нужно было встать.
Ему пришлось превозмогать не только острую боль – неожиданно навалилось
сонное нежелание двигаться. Может быть, лучше прилечь, счесть, что все эти звуки
снаружи не имеют к нему никакого отношения? Но, основываясь на том, что сказал
Лемон, Соске был уверен – бой придет и сюда. Это враги. По его душу. Боль пришлась
даже кстати – отогнав вяжущее оцепенение требующего покоя изможденного тела.
Вытянув руку и ухватившись за столик, Соске поднял себя – это оказалось тяжелее,
чем ворочать стокилограммовый мешок с песком. Стиснув зубы от боли, терзавшей
мышцы, он сел на кровати, спустив ноги, и сорвал трубки и электроды, свисавшие с
груди. Потребовалось время, чтобы отдышаться и собрать силы.
Удивительно – насколько же он ослаб. Если верить Лемону, он пролежал в коме
полтора месяца. И теперь…
– Твою мать…
Вытянув перед глазами руку, Соске не сдержался и выругался. Это было не его
тело: хилое и немощное. Рука была тонкой и прозрачной, как у девушки. Кроме шуток,
сейчас он запросто проиграл бы рукоборство Терезе Тестаросса или Токиве Киоко.
За толстыми стенами выстрелы стучали непрерывно, постепенно приближаясь к
зданию, в котором он находился.
Оружие.
Соске осмотрелся.
Ничего. Ничего острого, кроме иглы от капельницы.
Может быть, он сможет уйти?
Нет. Дверь в каморку заперта на ключ – он слышал, как запирал замок Лемон,
когда уходил.
Окошко, забранное подозрительно толстым стеклом, было слишком маленьким и
располагалось слишком высоко. Он был не в силах вскарабкаться к нему в таком
состоянии.
О чем говорить – он даже не был уверен, что сможет встать и сделать хотя бы шаг.
33
Выстрелы и крики доносились уже из коридора.
Недалеко. Да нет, это уже рядом. Сомнений не оставалось – враги вот-вот ворвутся.
Соске быстро обежал взглядом все, что было под рукой – все небогатые ресурсы.
Медицинские приборы, капельница, дыхательный аппарат и бутылка с
минеральной водой. И еще он сам, едва держащийся на ногах. Он не сможет схватиться в
рукопашную с тренированным противником.
Враги войдут и безответно расстреляют его.
Ни единого шанса.
Нет… постойте.
Инстинкты, знания и боевой опыт толкнули Соске вперед.
Стоически выдерживая боль от мышечных спазмов, он опустил исхудавшие ноги
на пол. Если встать не получится – все кончено.
Рывок – и он все же поднялся, балансируя, точно на ходулях.
Соске качнулся к столику с электрокардиографом, тяжело оперся на него и
подтянул к себе медицинский дыхательный набор с кислородным баллоном. Попытался
оторвать шланг от баллона, но пальцы беспомощно сорвались. Не хватало сил. Тогда он
открутил вентиль на полную и несколько раз шваркнул маску, сидящую на конце шланга,
о камень стены. Клапан сломался, и послышалось резкое шипение выходящего газа.
Удары маской об стену высосали почти все оставшиеся силы. Выпустив баллон,
Соске шагнул вперед и едва успел удержаться от падения, опершись руками о столешницу
грубого стола. Он тяжело дышал, плечи ходили ходуном. Схватил бутылку с минералкой
и поразился ее неподъемности. С трудом удерживая в руке, полил простыню, оставшуюся
на кровати. Намочил голову. В бутылке плескалось еще немного, и он окропил свое
усталое, едва двигающееся тело.
Вот так.
Теперь – как лягут карты.
Почти без сил, он упал на край кровати и уселся, набросив на плечи мокрую
простыню и положив правую руку на иглу капельницы, все еще торчащую из вены.
Постарался успокоить бешено рвущееся дыхание.
Выстрелы громыхнули почти за дверью. Он затаил дыхание. В камере было тихо,
только едва слышно шипел почти опустевший баллон. Предбоевая лихорадка пронзила
его тело – острее, чем раньше, смешавшись с режущей болью надорванных мышц. Но он
выдержит. Он выдерживал – уже множество раз. Ему не привыкать.
Новые выстрелы.
В двух шагах.
Буквально через секунду дверь слетела с петель от мощного удара, и внутрь
ворвался крупный мужчина в черной боевой униформе. Он мгновенно схватил взглядом
обстановку и слегка расслабился – опасности не было. Ствол автоматической винтовки
уставился в лицо Соске.
– Ты – Сагара Соске?
– Если я скажу, что нет – ты все равно выстрелишь?
– А как же.
И он выстрелил.
В тот же самый миг Соске свалился вперед и в сторону.
Уйдя от первой пули, он знал, что за ней должны последовать другие, если не…
Но воздух перед глазами его врага неожиданно вспыхнул.
Яростное бурлящее пламя прыгнуло тому в лицо, словно вырвавшись из паяльной
лампы. Вокруг головы пришельца вспыхнул огненный нимб, мгновенно расширившийся
на три-четыре метра. Ухнул гулкий и протяжный взрыв, пламя вырвалось в коридор.
Невидимый кислород из открытого баллона уже наполнил камеру. Столь высокая
концентрация в замкнутом объеме гарантировала мгновенный взрыв при малейшей искре.
Гремучая смесь, не столь мощная, как тротил или пластит, дала мощную
34
высокотемпературную вспышку, так не перешедшую в объемную детонацию, но вполне
достаточную, чтобы воспламенить все, что в нее попало.
Дульное пламя от выстрела противника оказалось фатальным для него самого. На
спине Соске, скорчившегося на кровати, тоже плясали огненные демоны и, если бы не
мокрая простыня, он бы получил тяжелые ожоги. Даже так жар опалил его – волосы на
голове затрещали, кожу на спине под мгновенно высохшей простыней жестоко пекло. Нос
и рот были прикрыты, но дышать было практически невозможно – раскаленный воздух
обжигал горло. Совсем рядом выл и стонал обожженный враг.
К счастью, вспышка быстро угасла, и Соске сбросил простыню. Несостоявшийся
убийца выпустил из рук оружие и раскачивался, прижав ладони к лицу – бурное пламя
выжгло его глаза.
На стене горела картина – изображение шло пятнами-опалинами, фигуры людей и
богов искажались и темнели. Быстрые синеватые язычки пламени прокладывали себе