На поверхностный взгляд эти притчи являются совершенно одинаковыми, но давайте посмотрим на них повнимательнее. Что же мы видим? В Евангелии от Луки приглашающий всех на пир человек никого из приглашенных не убивает и города их не сжигает, как это было в Евангелии от Матфея, где коварно приглашенного на праздник человека на глазах у всех гостей приказано убить только за то, что царю не понравилась его одежда. В Евангелии же от Луки наказанием за отказ прийти является то, что приглашенные, но опрометчиво отказавшиеся от этого приглашения люди из-за этого отказа не вкусят праздничного ужина – и это является самым суровым наказанием для них. Вполне милосердно и вполне по-христиански. А что же мы видим в Евангелии от Матфея? Есть ли там милосердие и есть ли там христианство? А если их там нет, то что же есть вместо них? Тяжело вздохнем, наберем в грудь побольше воздуха и приступим к этому очень неприятному, но совершенно необходимому для очистки нашей совести занятию.
В варианте притчи, который изложен в Евангелии от Матфея есть две очень важные вещи, отсутствующие в ее варианте от Луки. Первая из них – это то, что оскобленный царь убивает своих обидчиков и сжигает их город. Вторая – это казнь одного из приглашенных на пир. В первом случае мы имеем классический пример ветхозаветного мщения по известному закону «око за око, зуб за зуб», когда убиты посланники царя, а он в отместку убивает их убийц. Правда, он это делает с небольшим, так сказать, перебором – сжигает весь их город. Ведь не говорится, что он сжигает только дома убийц, а говорится, что он это делает со всем городом. Понятно, что могли пострадать и невинные. Ну что же, в ветхозаветной традиции такое случается сплошь и рядом. Дело, как говорится, житейское. У царя кровь молодая – бурлит и играет. Что только не сделаешь в гневе. Понятно, что к христианству это не имеет никакого отношения, но сделаем над собой некоторое усилие и заставим себя это принять из уважения к авторитету Евангелия. Но вот что делать с жестоким убийством беззащитного гостя? Тоже принять? Лично мне это сделать не то чтобы трудно – для меня это просто невозможно, что бы по этому поводу ни говорили официальные или какие бы то ни было богословы и какие бы страшные глаза они при этом ни делали.
Рассмотрим сюжет этой истории поподробнее и попытаемся понять, что всё-таки там происходит. Царь рассылает своих слуг с тем, чтобы они пригласили на пир всех, кого они повстречают на улицах и дорогах. Будет очень логичным предположить, что приглашаемые интересуются, откуда им такая внезапная честь. С чего бы царю их, простолюдинов, приглашать? Разве у царя нет гораздо более высокопоставленных друзей? Им спокойно и с некоторым прищуром отвечают, что те отказались и были убиты, а город их сожжен. При этом в подробности они особенно не вдаются – нет времени и желания. Я подозреваю, что после такого ответа отказаться даже и в мыслях ни у кого не было. Кто же хочет быть убитым вместе с семьей и соседями: «Надо быстро идти – от греха подальше! Кто знает, что на уме у этого человека! Быстренько схожу, глядишь, целее буду! Заодно и поужинаю, а то с утра ничего не ел…» Начинается пир. Царь выходит к гостям, они его замечают, и в зале повисает мертвая тишина. Только иногда слышен приглушенный звон оружия многочисленных царских охранников, внимательно следящих за присутствующими. Царь некоторое время ходит по залу, а потом останавливается у одного из гостей и с приветливой улыбкой говорит ему: «Друг, как ты вошел сюда не в брачной одежде?» Он же молчал. Видимо, бедный человек был до смерти перепуган, и от ужаса у него перехватило дыхание, ведь к нему обратился сам великий царь, который может казнить и миловать любого в государстве, а этот с ног до головы покрытый липким потом и трепещущий от страха человек, возможно, до этого времени и пределов своей деревни никогда не покидал. Царь мечтательно снизу доверху осматривает свою очередную жертву и говорит уже заранее всё понимающим и давно готовым палачам: «Вы знаете, что делать. Я чуть позже к вам спущусь…»
Зачем человека, одетого не подобающим образом, впустили на царский пир? А если этот бедняк, у которого могло и не быть никакой особой «брачной» одежды, по недосмотру всё-таки туда прошел, то почему нельзя было незаметно послать к нему слугу, чтобы тот шепотом попросил его удалиться? Что это такое? Не знаю, как вы, а я в этот момент думаю о «забавах» Калигулы и Нерона. Всё запланировано заранее. Жестокий царь-маньяк приглашает людей к себе на пир, и люди не знают, что хуже – прийти или отказаться. Потом прямо во время пира это чудовище выбирает и у всех на глазах начинает терзать свою жертву, а позже перемещается с ней в подвал, где уже заранее приготовлены все необходимые для этого пыточные инструменты и специалисты. Если кому-то интересно, то он может посмотреть, чем древнеримские цезари любили заниматься в промежутках между пирами, да и во время пиров. Здесь я об этом писать не буду, ибо это слишком омерзительно. Здесь я скажу лишь одно – это не христианская притча, и Иисус не мог быть ее автором. Кто же тогда был автором этого варианта притчи? Не думаю, что мне нужно повторяться. Вам и так всё понятно. Скажу лишь, что нашептанные падшими ангелами изменения, скорее всего, не вызывали особого сопротивления у переписчиков, поскольку эти изменения прекрасно соответствовали ветхозаветным воззрениям, которые, видимо, были весьма популярны в той среде: «Притча, рассказанная Иисусом, вышла у нас немного ветхозаветной? Ну так и что с того? Так даже и лучше! Старое вино лучше нового – Он же сам про это говорил!»