Лик бога, на который были обращены взоры индейцев, взирал на нас весьма дружелюбно. На его каменном лице застыла приветливая улыбка; по обеим сторонам крепкого, решительного носа улыбались овальные глаза, и даже рот древнего бога, казалось, вот-вот дрогнет и расплывется в улыбке. В самом центре высокого лба было вырезано изображение крошечного личика. «Наконец-то нам попался хоть один улыбающийся бог», — подумал я. Индейцы тем временем молча наблюдали за нами. Они мгновенно собрали амулеты, разложенные на плитах перед древними изваяниями, и мигом убрали их в кожаную сумку.
— На этом камне изображен бог? — обратился я с вопросом к самому старшему индейцу, которого все семейство понимало почти без слов и который был единственным, кто мог дать ответ на подобный вопрос.
— Да, сеньор, — едва слышным голосом отвечал старик.
— И что же это за бог?
Ответа старика я уж не понял; все его слова составляли бесконечно длинное имя, одну из типично индейских идиом. Затем на приличном испанском старик кратко пояснил: «Это бог счастья и удачи».
— А его изваяние давно находится здесь?
— Оно находилось здесь вечно, — гордо отвечал индеец. — Бог помогал нашим далеким предкам, помогает он нам и сегодня.
Пока старик беседовал со мной, его семейство постаралось поскорее незаметно ускользнуть. Возможно, бедные индейцы опасались, что, вернувшись в деревню, я расскажу местному духовенству о том, как они поклонялись языческим идолам. Правда, затем они немного успокоились, услышав, что я приехал сюда из дальних краев и сегодня же уезжаю. После этих слов индейцы принялись вновь извлекать из сумок свои странные амулеты, зажгли свечи и поставили на камень перед изваянием курильницу, где дымились какие-то благовония, издававшие сладковатый, пряный аромат. И когда вся группа вновь погрузилась в сосредоточенную молитву, мы тихонько удалились.
Новобранец был вне себя от возмущения. Ему, выросшему в Санта-Люсия Котцумальгуапа, и в голову не могло прийти, что крестьяне, живущие совсем рядом от его родной деревушки, могут поклоняться какому-то там древнему богу счастья и удачи. Мы попытались успокоить нашего рассерженного полицейского, щедро вознаградив его за усердие и непредвиденное беспокойство, что доставило ему изрядное удовольствие. А поздно вечером мы уже вернулись в Гватемала-сити. Признаться, впечатления столь напряженного дня порядком утомили нас.
Notturno[13]