Двое храбрецов провели четыре дня в покаянных молитвах, затем искупались в священном пруду и, наконец, расписали свои тела белой глиной и надели дорогие одежды, украшенные перьями. Тем временем их коллеги-боги разожгли в таинственной «печи богов» огонь, а затем, когда все было готово, бросили в эту огнедышащую печь обоих героев. Так, в пламени и дыму эти жертвы богов вознеслись к небесам.
Видный специалист в области фольклора Кар Ко-ленбер усматривает в этом предании «типичный пример того, как в мифологическом повествовании часто меняются местами причины и следствия»; по его мнению, в этом описании с таким же основанием можно видеть и count down[38] о старте космического корабля…
Что ж, подобная современная трактовка отнюдь не лишена смысла. Сперва боги решили искупить свою вину за то, что они допустили исчезновение Солнца — видимо, в результате взрыва планеты X или, по крайней мере, огромного планетоида. Затем они задумались над тем, как бы им поправить эту беду. Быть может, они вознамерились попытаться раздробить осколки астероида на более мелкие куски или отбуксировать их на другие орбиты, но это им явно не удалось, и они были поражены самоотверженной жертвенностью двух своих коллег. Четыре дня они готовили к этому рискованному полету древний «экипаж» из двух астронавтов, а остальные участники совета богов тем временем разводили огонь в «печи богов», готовя ее к старту. И вот, наконец, двое добровольцев, облаченных в «дорогие одежды» (уж не космические ли скафандры?), вошли в «печь богов».
И та в огне и дыму рванулась в небо и исчезла в глубинах Вселенной.
Согласно той же ацтекской легенде, эти отчаянные боги-астронавты не вполне справились со своей задачей. У них возникли непредвиденные трудности. В «бортовом журнале», подробно фиксирующем все события, сказано, что один из двух храбрецов «был ранен в лоб» стрелой враждебного звездного бога; бедняга рухнул с неба вниз, «в девятиструйный поток, в Западное море». Богам, дежурившим в «центре управления полетом», не оставалось ничего другого, как принести себя самих в жертву, ибо только их собственная кровь могла вновь вдохнуть в солнце силы и жизнь.
События незапамятной древности, получившие отражение в мифах, послужили впоследствии основой для ужасных человеческих жертвоприношений, практиковавшихся ацтеками.
Еще до покорения и разорения Теночтитлана Кортес в беседе со все еще действующим правителем ацтеков Монтесумой попросил у него позволения подняться на огромный храм, возвышавшийся в центре города. Поднявшись на его вершину, Кортес был поражен. Стены храма были сплошь покрыты человеческой кровью, а на главном алтаре лежали сразу три человеческих сердца. В переходах стоял смрад — куда более ужасающий, чем в зверинце или морге, где свалены в кучу тысячи трупов. И когда Кортес со своей свитой спустился вниз по широкой лестнице храма, он заметил на одном из холмов огромное деревянное строение. Испанцев, заглянувших туда, ждало поистине ужасающее открытие: все здание с пола до потолка было заполнено разлагающимися останками трупов принесенных в жертву. Всего испанцы насчитали там 136 000 скелетов — следы массовых жертвоприношений, совершавшихся в городе в эпоху владычества ацтеков. В «Истории царств Кольхуакана и Мексики» сказано:
«И те, над которыми было совершено отпевание, были пленники, принесенные в жертву. Всего погибло:
цапатеков — 16 000
тлаппанеков — 24 000
хуэксоцинков — 16 000
циукоуаков — 24 000».
Но какое же отношение — по крайней мере, в рамках исторического времени — эти человеческие жертвоприношения ацтеков могли иметь к давно покинутому городу Теотиуакану, который построили явно не ацтеки?
В Теотиуакане боги сами принесли себя в жертву за людей; они отдали свою кровь ради того, чтобы солнце вновь воссияло на небесах и земля пробудилась от мрачного сна.
Люди во все века были склонны действовать по готовым примерам и потому часто заблуждались. Причем заблуждения эти касались не только действий, но и самого образа мыслей: люди стремились подражать богам, которые якобы принесли себя в жертву, тем, что начади сами приносить себе подобных в жертву богам. Они неверно истолковывали древнее предание; более того, они боялись и верили, что солнце утром взойдет на небо лишь в том случае, если они успеют пролить до рассвета целые реки человеческой крови. Но то, что у богов представляло собой подлинную трагедию, приняло у людей вид кровавого фарса.