– Входи, болезный, – заметив его, властно предложила целительница. Она подобралась, смотрела строго и сосредоточенно. Предостерегающе поднеся указательный палец к губам, предупредила – Молчи. Я сама твой недуг определю, – и забормотала угрожающе. – Вижу, вижу ауру твою. Больная у тебя аура, еле светится. И каналы энергетические засорены, чакры тромбами закупорены… Вовремя ты обратился ко мне, болезный. Еще немного – и никто б тебе не помог. Даже я…
– Об этом ты мне позже расскажешь, – грубо прервал ее полковник – Я начальник службы охраны Первого президента!
– Ой, милый – мигом растеряв магическую спесь, вскочила с кресла целительница. – Уж я ждала, ждала… Чуяло мое сердце, что приедет ко мне наш президент. Нуждается он во мне, сердешный, ох, как нуждается!
– Я лично считаю, что не слишком, – отрезал Коновалов.– Вас, гражданка Душнова, предупреждали, что этот визит носит сугубо конфиденциальный характер! А вы интервью для телевидения раздаете.
– Ой, голубь, – заворковала Душнова. – Это ж… это ж случайно вышло. Они без меня дознались…
– А раз так, – навалился на нее, не давая опомниться, полковник, – раз режим секретности не соблюден, извольте посещать президента на дому, в его резиденции!
– Так ведь, голубь, место у меня в доме святое, заговоренное… – вильнув глазами, завела свое Дарья.
– Обсуждению не подлежит! – отрезал Коновалов. – Завтра в десять за вами придет машина – синий джип или белая «Волга». Еще раз предупреждаю – о ваших… э-э… отношениях с президентом никто не должен знать! Иначе я прерву эти… сеансы по соображениям безопасности. Ясно?
– А как же, голубь вы мой, яснее ясного, – опустила блудливые очи целительница.
– То-то же, – смягчился полковник, и, легонько щелкнув по костяному лбу черепа на столе, полюбопытствовал сочувственно. – А это чей? Вашего бывшего пациента? Видать, здорово вы ему помогли…
И вышел не попрощавшись.
VII
Супруга президента тоже прилегла отдохнуть после утомительного перелета и последующей тряски на плебейской машине по провинциальному шоссе, но едва успокоилась, коснувшись головой подушки, остро пахнущей дешевым стиральным порошком, сон как рукой сняло. Слишком много забот навалилось на нее в последнее время.
Она вовсе не была такой уж простушкой, чтобы безоглядно верить в магическую силу народных целителей. Нет, она, конечно, подозревала, что существует в природе что-то такое… неизведанное пока, недоступное пониманию современной науки, например, в старинных обрядах ворожбы, или траволечении, биоэнергетики той же, но не настолько, чтобы тащить престарелого мужа и самой очертя голову мчаться в захудалый городишко, о существовании которого она и не подозревала раньше, к этой, как ее… Дарье Душновой. Таких душновых – и в Москве пруд пруди, но… Именно она, супруга, должна была устроить так, чтобы Первый президент оказался в эти дни, не вызывая ни чьих подозрений, в глубине России, самой, что ни на есть, глухомани, в гуще народных масс, где слышнее всего, на весь мир, прозвучат сказанные им слова. Те, которые потонули бы неминуемо в грохоте и суете богатой на информационные скандалы столице.
Умные люди подсказали ей этот городок, празднующий в конце недели трехсотлетие со дня основания. Эти же люди позаботятся о том, чтобы на юбилейных торжествах присутствовали корреспонденты сразу нескольких ведущих телеканалов. В числе почетных гостей, которым представят слово на площади перед началом народных гуляний, будет и Первый президент.
Текст его выступления хранился в глубине ее сумочки. Его составили и тщательно отредактировали все те же люди, которые хотели добра ее семье, не раз доказывали преданность Первому президенту и болели душой за нынешнее состояние дел в России.
Все делалось в строжайшей тайне, чтобы не только смысл выступления Первого президента, но даже сведения о его намерении высказаться по поводу текущего политического момента не просочились за пределы семьи. А потому его речь в заштатном городке должна прозвучать внезапно, как гром среди ясного неба, и покатиться по городам и весям, странам и континентам
Тем более, что второго такого шанса могло не быть. Потому что она лучше других знала, как стар и дряхл ее муж. Он еще бодрился порой на публике, хвастался безоглядно, что после игры в теннис любит поплавать в бассейне, запросто преодолевает стометровку, а по вечерам перечитывает классику, с наслаждением изучает умные книги по истории, философии… Однако, на самом деле все это было далеко в прошлом. Он даже ходил с трудом, тяжело передвигаясь мелкой, шаркающей походкой, был по-стариковски плаксив и обидчив, страдал провалами памяти. Книг он отродясь не читал, особенно художественных, тем более философских, разве что труды классиков марксизма-ленинизма перелистывал в молодости, учась в институте, но и тогда она писала за него конспекты по этим наукам.