Глава XXIV
Очнувшись, Коста с удивлением увидел, что лежит в убежище, почти забытом с детских лет, где давно в минувшие годы они частенько собирались с ребятами. Со скалы по-прежнему падала тоненькая струйка родниковой воды, а внизу темнел заплетенный паутиной водоем, в который он когда-то бросал на счастье монетки, твердо веря, что счастье ему обеспечено. Печурки из кирпича, наполовину скрытые высокой травой, еще были черными от огня, на котором много, много лет назад они готовили себе еду.
Он поднялся на ноги, потянулся, чтобы расправить онемевшие члены, ополоснул руки и лицо холодной ключевой водой. События минувшего вечера медленной чередой проходили перед его мысленным взором и представлялись ему эпизодами нелепой истории, происшедшей с кем-то другим. Он словно как-то отупел, и чувство это отнюдь не было неприятным, потому что одновременно с ним пришло ощущение свободы. Свобода эта далась ему без усилий. Он не рвался из темницы. Он просто вышел на волю через дверь, которая никогда и не была заперта. Его только немного удивляло, почему он раньше не вышел оттуда. Он заметил, что оглох на одно ухо, но боль прошла. Коста выстирал в ручье запачканную кровью рубашку, надел ее мокрую на себя, спустился вниз на дорогу и пошел к шоссе, ведущему в Барселону.
На перекрестке Коста остановил первый же ехавший в город грузовик — подняв руку, он уверенно пошел прямо навстречу машине. Водитель, маленький человек с поджатым ртом, с удивлением смотрел на него. Он открыл дверцу, и Коста залез в кабину. Миль сорок они молча ехали мимо ферм и сосновых рощ. Потом водитель спросил:
— Видать, работу ищешь?
— Нет, — отвечал Коста, — собираюсь забрать кое-кого из Барселоны.
— Вон оно что.
Полчаса спустя водитель спросил:
— Перекусить хочешь? — и протянул Косте половину булки с сосиской. — Давай ешь все. Я-то не могу. Мне только что все зубы выдрали. Они мне организм отравляли. На вот, запей!
Шофер снял одну руку с руля и потянулся за флягой — грузовик резко вильнул влево. Сзади раздался громкий негодующий гудок, и, когда грузовик выровнялся, его обогнал лимузин. Он прошел так близко, что передний бампер грузовика поцарапал ему заднее крыло. Вспыхнули сигнальные лампы лимузина, и водитель грузовика, навалившись всем своим щуплым телом на тормоз, остановил машину почти у самого обтекаемого багажника великолепного лимузина. Рослый молодой человек с черной ниточкой усов над верхней губой и ярким румянцем на щеках вылез на дорогу и подошел к ним, размахивая руками.
— Как я тебе сейчас дам в… — начал он, но, увидя лицо Косты, осекся.
— Вот тебе и Барселона, — сказал водитель, когда они двинулись дальше. — Одно слово, свиньи! Вести себя не умеют.
И тут Коста заметил, что они уже едут по пригороду. Но впечатления это на него не произвело. Барселона и ее жители больше его не пугали. Одно только оставалось непонятным. Как же это он не додумался до такого простого решения раньше? Ведь, казалось бы, чего проще.
— Моя девушка работает тут прислугой, — объяснил он водителю. — Думаю, пора ее забрать домой.
Водитель одобрительно кивнул.
— Правильно. Разве можно, чтобы хорошая девушка болталась долго в таком месте? Где же мне тебя высадить?
Швейцара в роскошном мундире нигде не было видно, а на дверях служебного лифта висела табличка «Не работает». Коста поднялся в пассажирском лифте вместе с двумя неизвестными мужчинами, которые благоухали духами. Один был худощавый и в летах. Он морщился, видимо превозмогая боль, но бодрился, и, хотя Коста был поглощен своими думами, он не мог оторвать глаз от перчаток этого господина, белых, с изящной желтой отделкой. Спутник его был невысокого роста, черноволосый. Он говорил с андалузским акцентом и по-петушиному выпячивал грудь. Ни тот, ни другой не обратили на Косту никакого внимания.
Тот, что был в белых перчатках, вышел из лифта первым. Он позвонил у дверей, подождал и позвонил еще раз. Нетерпеливо прищелкнув языком, он отошел, пожимая плечами, в сторону, и андалузец в свою очередь нажал на звонок. Они услышали, как щелкнул автоматический дверной звонок и бесстрастный голос из микрофона пригласил их расположиться в приемной.
Коста очутился в маленькой комнате с белыми стенами, похожей на приемную недавно появившегося в Торре-дель-Мар зубного врача. Они сели на стулья из хромированных трубок. На столике под стеклом лежала лаконичная записка: «Чеки просим не предлагать — не хотим обижать вас отказом». Коста дважды прочитал написанное и ничего не понял. Низкорослый заговорил шепотом, заполнившим все уголки пустой комнаты: