Тот, кто назвался Водолеем, завершил свою проповедь. Вырвал из земли окованный медью посох. Коробейников увидел, как оставшееся углубление наполнилось водой. В том месте, куда вонзился жезл, забил прозрачный водяной фонтанчик.
Волхв удалялся к ключам, и его обнажённая паства следила за его приближением. Сброшенная одежда блёклыми ворохами лежала на земле, и под солнцем, среди брызг и плесков, виднелись выморочные тела, синие опухоли, открытые язвы, мокрые струпья. Страшные вывихи и рубцы, раздвоенные обрубки и молочные бельма. Множество тревожных ожидающих глаз смотрели, как приближается целитель в белых одеждах, в золотом венце, с властным жезлом.
Остановился посреди ручья, погрузив сандалии в бегущий поток. Резко воздел руки, сжимая жезл. Люди, повинуясь взмаху, дрогнули, встрепенулись. Снова вскинул руки, словно подымал свою паству с земли, отрывал от бренного неверия, бодрил дух, взывал к преодолению немощи, к страстной безоглядной вере. Гул воды мешался с гулкими выкликаниями волхва. Он выкликал на непонятном Коробейникову языке, на котором изъяснялся молодой первобытный народ, нарекая первыми именами окружавшие явления мира, – воду и камни, солнце и птицу, траву и отпечаток серебряного ветра на озере. Наречье напоминало тетеревиное бульканье, музыку тростниковой дудки, вой ветра в морской ракушке. Он шёл по воде, взмахивая жезлом, подымая с земли калек. Гнал их к горе, из которой хлестали ключи, ударами, понуканиями загонял под водопады. Коробейников различал его возгласы: "Молитесь воде!.. Любите святую воду!.. Любите друг друга!.." И всё тонуло в плесках и бульканьях.
Множество голых тел прильнуло к горе, ополаскивалось в ключах. Бесплодная женщина подставляла струям выпуклый, с тёмным пупком живот, большие мягкие груди, ополаскивала лоно, жадно пила, оглаживала бедра. Рядом на земле сидел безногий, вытянув короткие обрубки, вода разбивалась о его голову, как серебристая брошь, он хватал её губами, лил пригоршнями на обрубки, будто надеялся, что из обломков вырастут молодые сильные ноги, и он сможет вскочить. Тут же безрукий подставлял культи под струю, как подставляют их под рукомойник, жадно, по собачьи, пил высунув язык, захлебываясь бормотал и выкрикивал. Обнажённая топ-модель, чьё тело хранило былую стройность и совершенство, поворачивалась под водопадом, открывая свои язвы и струпья, хватала воду пригоршнями, не пила, а целовала, прикладывала исцелованную воду к распухшим щекам, кровоточащим плечам и груди. Слепцы, расцепив руки, все пали на колени, воздели лица, вода хлестала в их мёртвые глазницы, мутные бельма, и они то ли плакали, то ли хохотали, открывая кричащие рты. Чахлая женщина подставляла воде коричневые тощие ребра, впалый, с белёсым лобком живот, внесла в ниспадавшую струю своё некормленое чадо, и младенец беззвучно кричал, открывая крохотный ротик, а мать целовала его и воду.