– но всё равно вернулись, только Сева над ухом нудил: зачем да зачем: – Надо! – я сказал, забрал "Овода", и мы пошли к дому 23 по улице Матросова, где проживает Света Лазарева, с которой я встречаюсь и поддерживаю интимные отношения, мы пришли во двор, я подошёл к лавочке, там сидела Света и ещё кто-то из пацанов, кто именно, я не помню, когда мы стали подходить к лавочке, Сева, обращаясь ко мне, сказал: – Что это за пидараска сидит? – я ответил, это моя девушка, и что он своими словами оскорбил её, и ещё я сказал ему, чтобы он извинился, но он не стал извиняться, тогда я предложил ему отойти и поговорить, мы отошли в сторону, я подумал, что нужно что-то положить, "Овод" был в левой руке, и я положил на землю магнитофон и ударил Севу кулаком правой руки по левой части лица, но я ударил несильно, после этого мы с ним даже стали разговаривать, я подобрал магнитофон и мы снова стали подходить к лавочке, и в этот момент Сева опять сказал обидное, что у Светы ништяк короткий, я спросил: – Это как? – а он ответил, ништяк это промежуток между ртом и носом, после чего я ударил своим лбом по его лицу, но неэффективно, я поставил на скамейку "Весну" и правым кулаком по левой скуле ему два раза, но как-то не получалось, бил плохо, и все видели, что я плохо бью, у него лицо только тихо хрупало, как если на капусту квашеную слегка надавить, я понимал, что это "Овод" в руке конкретно мешает, а куда его уже деть, – некуда, я ударил ещё раз, Сева упал возле лавочки, а я стал ему наносить ногами, первый удар я подъёмом правой ноги по лицу, по средней части, примерно в переносицу, в этот момент Сева лежал на боку, затем я снова ногой, на этот раз левой, по нижней части лица, во что именно, я не рассмотрел, кажется, в подбородок, он пытался переворачиваться, но я снова возвращал его и два раза ещё подъёмом правой ноги по боковой нижней части лица, он так: – О-о-о, – застонал, тогда я нагнулся над ним, но мне показалось, что я даже ничего ему не рассёк, крови совсем нет, после этого я в сидячем положении кулаком правой руки его в область левого уха, и тоже неудачно, несильно, и вдруг увидел, что Света куда-то ушла, но сидят малолетки и обсуждают, как я бью, и я встал и снова Севу ногой, он головой цок об лавочку, и тогда я увидел, что под затылком у Севы кровь, и тут появился мужик, внешности которого я не запомнил, я решил попросить у него закурить, и очевидно я сказал ему что-то обидное, потому что он стал ругаться, что вызвал милицию и, главное, держит меня за руку, я ударил его, а он меня, я вырвался, хватаю магнитофон и начинаю убегать, затем я нечаянно упал, выронил магнитофон, он об землю треснулся, и оттуда такими петлями тягучими завыл с кассеты Антонов: "Золотая лестница, золотая лестница!", я поднимаюсь, в глазах муть, думаю, тут хоть бы "Овода" не потерять, снова бегу, мужик за спину меня ловит, я ему что-то говорю, и сам не понимаю, что говорю, мне руку назад заламывают, а ноги такие тяжёлые, словно оторвались, я вдруг догадался – надо срочно книжку выбросить, чтобы освободиться, а этот "Овод" к ладони просто намертво прилип, и так мне странно, Светка под Антонова в свой подъезд по ступенькам, я ей: – Стоять, пидараска! – она оборачивается, и у неё реально короткий ништяк, его просто вообще нет, Сева был прав, и тетка из первого этажа визжит, как зарезанная: – Убили-и-и! – а сирена так складно вместе с ней: – Дили-дили-дили! – сзади малолетки хором, что менты приехали, а Светка уходит, её уже нет, и на асфальте возятся воробьи, такие серые, медленные, точно наломали куски хлеба, я нюхаю "Овода" и он тоже пахнет кислым хлебом.