Что, Бог — это светская кокетка, заигрывающая с человеком и мучащая его, чтобы потешить своё тщеславие и получить от этого лёгкое наслаждение?!
Нет, конечно.
Тогда что? Почему "бог" героя Петра Мамонова даёт ему, можно сказать, все "царства мира": дар прозорливости, дар врачевания болезней, дар влияния на людей, даже на кинозрителей, но при этом молчит о главном?
Боюсь, что тут объяснение может быть только одно: "бог" отца Анатолия держит своего подвижника на коротком поводке молчания о главном исключительно потому, что он просто не доверяет грешному человеку: а вдруг тот узнает, что уже прощён, да и сбежит со своего поста? "Он" использует вверившегося ему подвижника исключительно как орудие своего влияния на окружающих.
Лживость же и лукавство, недоверие к человеку и патологическая склонность к истязательству всех и вся, даже своих любимчиков, замечена, как мы знаем, только у одного "великого архитектора вселенной" или, что то же самое, у князя мира сего, у "мирового разума", у Денницы, короче, — у сатаны. Это он под всевозможными личинами добра и свободы всячески закабаляет человека, дарует ему все царства мира — и дар всеведенья, и дар мнимого чудотворения — но только в обмен на душу.
И вот теперь, после того, как мы выяснили, каким "богом" водим псевдостарец о. Анатолий, становится ясно, откуда он знает беса, сидящего в дочери адмирала, и почему он так весело заигрывает с ним. Рыбак рыбака… А уж прельщённый псевдоюродивый, а попросту — бесноватый, естественно, радуется при приближении "своего". И с такой лёгкостью и игривостью, я бы даже сказал, бьющей на внешний эффект театральностью, уводит прелестницу… вовсе не в Божий храм, где обычно проводятся отчитки, но в ледяную пустыню, по-видимому, туда, что больше похоже на их общую прародину. Ясное дело, такой "духовидец", безусловно, изгонит беса. Потому что легионер, сидящий в герое Петра Мамонова, значительно сильнее и изощрённее мелкого крикливого бесёнка, гнездящегося в душе дочери адмирала. Такими показательными сеансами бесоизгнания всего ещё несколько лет назад Россия буквально кишмя кишела. Все эти ванги, джуны, лонги и кашпировские не только "интимно", по телевизору, но и на стадионах, в присутствии тысяч и тысяч зрителей, изгоняли из бесноватых подселившихся к ним в души "инопланетян". Правда, никто пока не производил социологического исследования, а что же случалось потом, со временем, со всеми этими тысячами облагодетельствованных ведуньями, магами, белыми ведьмами и экстрасенсами. Об их дальнейшей судьбе, я думаю, лучше меня рассказал бы вам тот же отец Герман (Чесноков) из Сергиевого Посада или пяток других истинных подвижников благочестия, благословлённых священноначалием на целожизненный подвиг изгнания бесов из православных. Потому что из неправославного, из того, кто не ходит в храм, не постится и не причащается, беса изгнать, как известно из Евангелия, невозможно. Язычники добровольно отказываются от ига Христова, которое благо есть, и живут в свободе бесконечного ежеминутного бесовского водительства. А в фильме — вспомните — выяснял ли псевдостарец, крещена ли сия девица и надет ли на неё православный нательный крестик, постится ли, причащается ль, верит ли в Бога, в конце концов? Нет, он сладко закудахтал и повлёк за собой несчастную явно помимо её же воли в ледяную пустыню, на явно не каноническую отчитку. Бес с бесёнком переглянулись, игриво перекудахтались и весело ринулись через остров к месту их шулерской разводки. Театр, господа, и какой театр! Поражены не только отец и сама болященькая, так легко и непринуждённо избавившаяся от беса, — в трансе буквально все: телезрители, кинокритики, богословы-миссионеры и даже… Патриархия. Единственное, наверное, кого магия кино не очень-то убедила, так это тех редких подвижников благочестия, которые ежедневно несут свой нелёгкий крест попытки исцеления бесноватых. Только они, вот, в кино не ходят. Зато уж знают наверняка, как мучительно тяжело выходит бесёнок из человека, сколько совместных трудов, потов и молитв должны приложить бесноватый и отчитывающий его священник, чтобы добиться в конце концов положительного результата. Многие годы, а бывает, и десятилетия ходит несчастный в храм, кукарекает там, стыдливо пряча глаза от братьев, в страхе и в трепете сторонящихся его; молится и постится, прикладывается к иконам, исповедуется и чуть ли не ежедневно причащается Святых Христовых Тайн, прежде чем наступает тот момент, когда муки его кончаются. Но даже после того, как бес выходит из человека, не один батюшка в мире не может дать стопроцентной гарантии, что лукавый через какое-то время вновь не войдёт в несчастного. И уже не один, как раньше, а, приведя с собой семеро злейших бесов. Потому как без метанои, без дальнейшей ежесекундной подвижнической жизни, ни один христианин в мире не застрахован от подобного ещё более страшного бесовского подселения.