Однако, можно выставить объяснение: Советский Союз новой войны не планировал, в 1946 - 1948 годах провел демобилизацию войск, но в 1949 г. усилилась "Холодная война", повысилась внешняя угроза, поэтому и пришлось увеличивать армию.
Складная сказка. Но прежде, чем с ней соглашаться, полезно было бы ознакомиться с системой призыва - увольнения в те годы. Как я уже отметил в "ДАЙДЖЕСТЕ", кроме "старших" возрастов, в армию массово призывали:
- в 1942 г. - парней 1925 г. рождения;
- в 1943 г. - парней 1926 г. рождения;
- в 1944 г. - парней 1927 г. рождения.
Летом 1945 г. Верховным Советом СССР был принят Закон "О демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии". (Москва, издательство ОГИЗ, 1945). По нему устанавливалась очередность и порядок увольнения "старших" возрастов, в частности, к концу 1946 г. из армии было уволено 30 возрастов, но часть "старших" оставалась до конца марта 1948 года, увольнение которых было проведено по февральскому (1948 г.) решению Президиума ВС СССР. Это подтверждает сам Сталин в интервью безликому корреспонденту газеты "ПРАВДА" 17 февраля 1951:
ВОПРОС: Как Вы расцениваете последнее заявление английского премьера Эттли в палате общин о том, что после окончания войны Советский Союз не разооружился, т.е. не демобилизовал своих войск, что с тех пор Советский Союз все больше увеличивает свои вооруженные силы?
ОТВЕТ: Я расцениваю это заявление премьера Эттли как клевету на Советский Союз. Всему миру известно, что Советский Союз демобилизовал после войны свои войска. Как известно, демобилизация была проведена тремя очередями: первая и вторая очереди - в течение 1945 г., а третья очередь - с мая по сентябрь 1946 г. Кроме того, в 1946 и 1947 гг. была проведена демобилизация старших возрастов личного состава Советской Армии, а в начале 1948 года были демобилизованы все оставшиеся старшие возрасты. Таковы всем известные факты...
Странно. Опять бросается в глаза словосочетание: "старшие возраста". И ни слова о судьбе "младших". Но извините, интервью Сталин давал в феврале 1951 г. Получается, что к этому времени в советских войсках оставались какие-то "младшие" возраста еще со времен войны? Возможно ли это? Отвечаю: именно так, именно оставались. К "младшим" возрастам относились парни 1925, 1926 и 1927 годов рождения. Но может быть, мой отец чисто случайно попал в какие-то элитные части? Во-первых, именно моему отцу "элитные" части были недоступны: 1941 - 1943 года он провел на Брянщине, оккупированной тогда немцами.
Причем, есть даже подтверждение этой информации в книге В. М. Хайцмана "СССР И ПРОБЛЕМА РАЗООРУЖЕНИЯ. 1945-1959". В ней на стр. 105 говорится, что с апреля 1948 г. "в Советской Армии остались в основном призывники двух возрастов - 1926-го и 1927-го годов рождения". Но ничего не говорится, когда они были призваны и когда их, наконец, уволили. И что значит замечание "в основном"? Какой возраст был пропущен - 1925?
Для уточнения ситуации было бы полезно побеседовать с ветеранами, могут ли они подтвердить все это? Неожиданно судьба отвела мне несколько таких встреч.
Первая состоялась тихим солнечным сентябрьским вечером 3.09.1994, когда я возвращался с пригородного дачного участка. Роль одной из сумок для урожая у меня играл армейский вещевой мешок. На дачу я ездил рейсовым автобусом, конечная остановка которого была в нескольких километрах от нашей.
Вскоре после того, как автобус проехал на конечную, а я остался дожидаться, на остановку подошел незнакомый пожилой мужчина. Он поздоровался и спросил, проехал ли автобус на конечную. Я ответил, что проехал. После этого он опустил свои сумки с урожаем на землю, стал их расставлять и сказал: "Вот, привык к ним, даже не хочется из рук выпускать". Я показал на свой вещмешок и сказал, что мне он очень нравится за свое удобство. Мужчина помолчал несколько секунд и вдруг говорит: "А мне пришлось носить такой в срочную семь лет". Я чуть не остолбенел от этих слов и решил его расспросить поподробнее. Для начала спросил: "А Вы какого года?" Он ответил коротко: "Двадцать седьмого". После такого ответа я стал лихорадочно соображать, как его разговорить, пока не приехал автобус. Но он продолжил сам и стал объяснять, что так "повезло" призыву 1944 года. А вот парни 1928 года рождения уже служили "нормально" три года.
- Когда они были призваны? - спросил я.
- В 1948 году - ответил он.
- Может, в 1949-м? - попытался уточнить я. Он ответил, что не помнит. А дальше у нас произошел такой разговор:
- А когда Вы уволились в 1951 году - в начале года или в конце?
- Я не увольнялся. Я пошел на годичные офицерские курсы в 1950-м. Посмотрел на такую жизнь и решил пойти в офицеры, а то непонятно было, сколько еще пришлось бы служить солдатом. Курсы были при училище. Нам дали и общую подготовку. Из нас получились лучшие офицеры, чем из тех, кто учился нормальных три года.
- Но вам как-то объясняли, почему надо столько служить? Ведь каждый солдат знает, когда у него демобилизация!
- Никак не объясняли! Служите и все!
- А как набирали на курсы? Были какие-то сообщения в газетах?
- В газетах ничего не писали. Это был специальный набор. Ездили агитаторы по воинским частям. Так я попал в Калининград, который Кенигсберг. Учили хорошо, мины, заграждения (и перечислил другие элементы саперного дела).
- А после училища Вас куда направили?
- По желанию. У нас была возможность выбирать. Так я попал в Киев (и опять стал вспоминать, как неплохо учили, дали знания по русскому языку, математике, немецкому...)
Я спросил: "А английский?"
- Не было.
- Ну как же, ведь собирались воевать с Америкой, Англией.
- Да не собирались воевать...
Но последние слова он уже сказал, поднимаясь в автобус и наша беседа прервалась.
В результате нее я получил не только подтверждение судьбы парней 1927 года, но и новую информацию: в начале 1950 года Сталин решил увеличить количество младших офицеров в 1951 году за счет, в том числе, ускоренной переподготовки солдат и сержантов.
Мой отец летом 1950 г. тоже попал на курсы при училище. Но дома он не говорил, что по воинским частям ездили агитаторы. Он считал, что путь в офицеры ему был запрещен из-за строки в биографии: "был на оккупированной территории". Но стать офицером он очень хотел, и то, что попал на курсы, объяснял удачным ремонтом автомобиля какому-то генералу, который и помог. Но если бы не было широкой агитации в училища, то еще вопрос, как бы сложилась служба у моего отца дальше.
Более того, мой случайный попутчик сказал, что на курсах он учился год. А мой отец - полгода. К чему такая спешка? Как-то я спросил отца, а куда направлялись выпускники с его курсов? Он ответил, что группу ускоренного выпуска (в которой оказался и он) - на Дальний Восток, остальные учились еще 6 месяцев и затем попали в Германию.
Потом были еще встречи с ветеранами 1927 года рождения. Одна произошла прямо на работе.
В конце 80-х годов я знал, что министром строительства Украины является Василий Прокофьевич Сало. Но в начале 90-х годов, после ухода на пенсию, он стал работать у нас в строительном тресте. Как-то я с ним познакомился и иногда нам приходилось общаться по производственным вопросам. Потом я узнал, что у него день рождения 21 ноября. А когда я уже работал над книгой, узнал и год его рождения - 1927-й.
И вот однажды я решился и попросил его поделиться своими воспоминаниями о службе в армии в послевоенное время. Он согласился и довольно подробно перечислил места и должности своей службы.
Он был призван 21 ноября 1944 года и попал в Гороховецкие лагеря (под Горьким (ныне Нижний Новгород), где пришлось провести много месяцев и мне в 1982 - 1984 годах). Там в 51-ом учебном стрелковом полку 30-ой Ивановской стрелковой дивизии он готовился стать наводчиком 45-мм орудия. В тех же лагерях им пришлось встречать Победу.
Летом 1945 года после какого-то указа Сталина о пополнении военно-морского флота (моряки которого часто использовались в войну на передовой линии фронтов вместо пехоты), Василий Прокофьевич переводится в Московский флотский экипаж (в Химках).