— Тамара, я пойду, пожалуй. — Он поморщился как от боли и тяжело поднялся, ухватившись за край раковины. — Пойду посмотрю на моих чудесных внуков и, наверное, хорошенько выпью. И съем кусок мяса пожирнее. И пирога. С яблоками. Лимонного мне что-то не хочется.
— Тебе нельзя мучного. Что ты за идиот! Мучного, соленого и жирного тебе нельзя. Ожиреешь и впадешь в маразм. Будешь как тупая свинья. Хотя ты и есть свинья.
Он вышел из ванной и даже не посмотрел на жену. Ему показалось, что у него за спиной сейчас взорвется дверь. Но из-за нее донеслось только:
— Спишь сегодня в гостевой на кушетке!
Леонид сидел на диване с бокалом виски и что-то оживленно обсуждал с молодым мужчиной в голубом джемпере, оба жестикулировали и смеялись. Николай остановился на пороге гостиной, посмотрел на них и улыбнулся, как будто оттаял.
— Принесите мне чашечку чая, пожалуйста, — попросил он девушку в форменном фартуке, которая несла на кухню стопку тарелок. — С лимоном, если можно.
— Конечно, Николай Иванович, — кивнула она, а он поблагодарил и направился к дивану.
— Что обсуждаем? Какие новости? — спросил он и присел рядом.
— Да вот, Петр мне рассказывает про свою командировку, а я слушаю открыв рот и горжусь. Вот так крестник у меня, вот молодец!
— Да что вы, дядь Лень, не захваливайте. — Тот просиял и подвинулся. — Николаш, садись лучше сюда, тебе там неудобно? Как день прошел? Я вчера тебе звонил, ты не отвечал, я волновался. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Все в порядке, Петенька, все у меня в порядке, сынок…
— Объясните мне только одну вещь, — вдруг перебил его Леонид. — Петр, вот скажи мне, почему, ну почему вы все зовете вашего отца Николашей? Откуда это взялось? Что это за дрянь, этот Николаша? Он что, приказчик в лавке?
— Тихо-тихо, Лень…
— Не закрывай мне рот, Коля! Меня каждый раз передергивает, когда я это слышу! Что за мерзость такая? Он же ваш отец! О-тец! Он вас вырастил! Откуда этот Николаша взялся?
— Я не знаю, дядь Лень… — Петр смутился и растерялся. — Мама нам в детстве так говорила. Чтобы ее звали при людях Тамарой, она якобы от этого моложе выглядит. А папу нас приучили так звать, мы так привыкли, как-то оно само собой…
— Это противно! Что за неуважение! Я сейчас выпил, и поэтому скажу: вы взрослые люди, прекратите так делать! Ваш отец — золотой человек!
— Леня! — громко перебил его Николай и взял за руку. — Перестань, прошу тебя. Это наше семейное. Все в порядке. Не кричи на Петю, не нужно. Он ни при чем, он привык. И вообще… У меня хорошие дети, Леня. У меня очень хорошие дети…
Лидочка. Сейчас
Мила вскочила посреди ночи от грохота. Что-то упало. Ей показалось, она слышала звон стекла. Может, окно разбилось? К ним кто-то залез? Она быстро выбралась из постели, потрясла за плечо Славу, выбежала из комнаты и прислушалась. Тихо. Странно, может, ей показалось. Она включила в холле свет. Никого.
— Что за шум? — Из комнаты вышел Слава, протирая глаза.
— Ты тоже слышал?
— Ну, да, внизу что-то гремело.
В этот момент на кухне опять раздался грохот и звон битого стекла. Мила быстро побежала вниз по лестнице.
— Проверь детей, чтобы не проснулись! — крикнула она Славе. Она уже догадалась, кто шумит.
На кухне горел свет. Мила остановилась на пороге. Сначала ей показалось, что прошел снег — весь пол был засыпан белой мукой, рисом и вермишелью, тут же валялись жестяные и стеклянные банки, в которых хранились крупы и макароны. На стуле стояла хрупкая старушка в ночной рубашке почти до пят и выбрасывала все из распахнутого кухонного шкафчика. Она ловко открыла крышку на пузатой стеклянной банке, пошарила внутри, прищурилась, как будто искала там что-то на ощупь, а потом грохнула банку об пол — зазвенели осколки, по шершавой коричневой плитке запрыгали белые фасолины.
— Мама, — выдохнула Мила. — Что случилось? Почему ты не спишь? Мам! Что ты тут делаешь?
— Она должна быть где-то здесь! Куда ее спрятали? — Лидия Андреевна как будто ничего не слышала, продолжая рыться в шкафчике. Волосы торчали во все стороны, щеки разрумянились от напряжения.
— Мама, слезь, пожалуйста! — Мила подошла к ней. — Ты упадешь и сломаешь себе что-нибудь. Что ты ищешь? Ты что-то потеряла? Давай я тебе помогу?
Лидия Андреевна посмотрела на нее сверху вниз и на минуту остановилась.
— Кто вы? — спросила она.
Мила вздохнула. Она никогда не знала, что именно творилось в данный момент в маминой голове и как правильно отвечать на этот вопрос, чтобы не спровоцировать слезы и истерику.