— Представьте себе на минуту, — хихикая, продолжал он, — как нас оценивают насекомые, нас, венец творения живой материи. К примеру, как они относятся к нашим почти не сохранившимся инстинктам, длительному поиску и выбору самки, к созданию гнезда и борьбе за существование среди таких же убогих, обделенных особей.
— Но разве допустимо такое сравнение? — Алан был потрясен.
— А почему бы нет? С биологической точки зрения насекомые — высокоорганизованные живые существа, а некоторые их виды, например муравьи, не изменились за миллионы лет эволюции. Поэтому их смело можно считать первопроходцами нашей планеты. Разумеется, позвоночные во главе с человеком ушли от них намного вперед, но этот прогресс только кажущийся. Конечно, наша нервная система и мозг невероятно, просто-таки фантастически справляются с непредвиденными обстоятельствами в экстремальных условиях, которые порой случаются в нашем беспокойном мире. Но такое совершенство приобретается дорогой ценой в процессе продолжительного и напряженного обучения в детстве и отрочестве. Да, да, господа, мозг у нас совершеннее, чем у насекомых, но если бы не эта деталь, то не берусь предсказывать, не берусь…
Спенсер посмотрел на мертвый лес на другом берегу реки. Профессор поймал его взгляд.
— Да, наша планета на волоске от гибели, может случиться — она станет яблоком раздора между насекомыми и человеком: ведь насекомые нуждаются в растениях, а не в человеке. Человек для них — лишь Filaria Baucroiti или иной страшный паразит. Поэтому-то они его уничтожают.
— Но у человека есть надежды, мечты, планы, а главное — способность осуществить их! Я бы никогда не смирился с уготованной мне ролью, — взорвался Алан.
— Вы в этом уверены? — спросил Тейфель, сощурив глаза за толстыми стеклами очков. — Я — нет.
— Человеческому разуму и воле природа не может противопоставить ничего равноценного! — горячился Алан.
— Постойте, Брэкфорд, — профессор поднял указательный палец, — а инстинкт? Это то, о чем человек давно забыл, что у него отмерло. Насекомые же не только сохранили инстинкт, но и развили его. Инстинкт — великое дело: все уметь с самого рождения, не тратить времени на обучение, особенно если иметь в виду кратковременность человеческой жизни и тот факт, что большую часть мы тратим на сбор информации. И едва человек научится использовать свое богатство, разум, как отправляется в загробное путешествие, разве не так? — Тейфель испытующе посмотрел на присутствующих. — Затраты не окупаются, они неэкономичны. Само собой, — глаза профессора как буравчики сверлили слушателей, — насекомые должны были чем-то поступиться, коль скоро хотели выжить. И вот вам результат: они отказались от длительного процесса обучения, предпочтя ему простой и целесообразный инстинкт. Руководствуясь инстинктом, они победили в суровой борьбе за существование.
— К черту ваши бредовые россказни! — взорвался Спенсер. — Объясните мне лучше, почему эти букашки не в состоянии справиться с нами, почему они не объедят нашу несчастную планету?
— Всему свой час, — профессор смерил его холодным взглядом. — Вы же прекрасно знаете. Спенсер, не хуже меня, что инстинкт нельзя пустить в ход в любой момент, так сказать, оперативно. Вот почему насекомые, несмотря на свою огромную плодовитость и инстинкт, который по совершенству можно сравнить разве что с разумом человека, до сих пор представляют собой убогую разновидность животных, низшего класса. Вместо того чтобы самим научиться управлять своими инстинктами, они позволяют именно с их помощью поработить себя.
— Вы противоречите самому себе, профессор, — возразил ему Алан. — С одной стороны, вы ставите насекомых на один уровень с человеком, с другой — уготовили им второстепенную роль.
— Ну и что? — Тейфель встал в позу. — Взгляните на меня: бывший уважаемый профессор Гейдельбергского университета, светило биологической науки Германии, а ныне… — он скривил губы, — ныне скиталец, нашедший пристанище в джунглях среди дикарей. — Он помолчал. — С насекомыми происходит подобное же. В них дремлет безудержная сила. Как бы вам это объяснить: они напоминают вулкан, который вот-вот пробудится. — Он задумчиво уставился в пустоту. — И тот, кто его пробудит…
Алан перебил его.
— Вы здесь с экспедицией?
— Я, с экспедицией? — Тейфель громогласно захохотал. — Впрочем, это допустимо. Да, милейший, с экспедицией, причем я торчу здесь весьма долго, так что все мне опротивело. Я здесь с того момента, когда фюрер… — Тут он осекся и подозрительно уставился на Алана. — А почему у вас возник такой вопрос? И вообще, вы оба что здесь делаете? Как вы сюда попали?