Все это за долю секунды промелькнуло в голове комиссара. Так или иначе, позволить себе рисковать он не имеет права. Пистолет лежал в ящике письменного стола, стоявшего в углу комнаты. Скорее туда и как можно незаметнее! Внешне сохраняя спокойствие, комиссар сделал несколько шагов по направлению к столу.
— Сейчас ты идешь за пистолетом, — сказал Шёнсберг, — но позволь тебе напомнить, что мутант обладает способностью к регенерации (помнишь: отрежешь ему ногу, а она тут же снова вырастет) и что смертельные для простого смертного раны у него сразу заживают. Тебе придется согласиться, что на такого жалко пули.
— Ну, вот что, пора кончать игру. Начнем рассуждать здраво, — сказал комиссар, хотя отлично понимал, что ни о какой игре речь и не идет. Его сомнения сменились страшной уверенностью. Мозг напряженно работал. Нельзя терять ни минуты, преступно дать этому супермену возможность напасть первому, надо немедленно что-то предпринять!
Он рванулся к двери в соседнюю комнату и быстро повернул за собой ключ. Все произошло в одно мгновение.
— Спасен! — с облегчением выдохнул комиссар, но тут же понял, что ненадолго. Он оказался в глупейшей ситуации. Телефона в комнате нет, а единственная дверь ведет туда, откуда он только что счастливо сбежал. Помощи ждать неоткуда. Остается одна возможность: окно. Правда, в его возрасте это тяжеловато: стена совершенно гладкая высотой в несколько метров, ухватиться не за что. Кроме того, кругом темень и вообще, что и говорить, прекрасная картина — комиссар полиции покидает собственный дом путем, который обычно избирают преступники! Но делать нечего, выбора у него нет. Вперед!
— Ты, конечно, хочешь выбраться через окно и удрать, — отозвался из соседней комнаты Шёнсберг, — но позволь тебе напомнить, что мутант ходит со скоростью пятьдесят километров в час (вроде сапог-скороходов), так что ты и шага не сделаешь, как я тебя схвачу. Напрасные хлопоты, признайся.
Хочешь не хочешь, а комиссар не мог не согласиться со столь веским аргументом. «А есть ли у меня вообще какие-либо перспективы выбраться отсюда?» Сейчас шеф полиции очутился в труднейшей ситуации. Он был как зверь в клетке. Впервые за тридцать лет своей карьеры комиссар не мог найти выход.
— Мутант обладает целым рядом и других исключительных свойств, — вновь раздался голос за дверью. — Так, например, потребность в сне у него минимальная — час-другой в сутки, он превосходно переносит огонь и… самое лучшее на десерт — мутант может питаться любой пищей, даже человеком.
Тут последовал звук, словно голодный великан прокусывает деревянную дверь. Мир завертелся перед глазами комиссара.
Когда он пришел в себя, перед ним стоял инспектор Гарри Шёнсберг, а рядом инспекторы Борн и Фитусси. На их лицах была ухмылка, а Шёнсберг тихонько хихикал.
— Ну и дрянь, — сказал он, с отвращением выплевывая щепки, — пришлось и в самом деле грызть дерево, чтобы выглядело правдоподобно.
— Перемена пищи еще никому не вредила, — загоготал Борн и обратился к комиссару: — Ты уже очухался?
Комиссар долго не мог произнести ни слова. Наконец он выдавил из себя:
— Что все это означает?
— Это означает, — весело ответил Борн, — что мы пришли поздравить тебя с тридцатилетием службы в полиции. Что же касается того, что здесь произошло, так это всего лишь… шуточка, розыгрыш. Мы сказали себе: если за тридцать лет его никто не застал врасплох, почему бы не попробовать нам? И видишь, получилось.
— Но как же так? — спросил комиссар, все еще ничего не понимая. — Мутант ведь действительно существует. Заявление поступило от самого профессора Холма.
— Конечно, существует, но чудовище и не покидало своего убежища, сладко спит себе в теплой постельке в Генетическом институте. А профессор Холм приходится Гарри дядюшкой, вот мы его и взяли в компанию.
В этот момент в комнату вошел седовласый мужчина в очках.
— Холм, — представился он и подал комиссару руку. — Думаю, вы не сердитесь, комиссар. Что мне оставалось, когда ваши ребята ко мне пришли с довольно забавным предложением. Я пообещал, что поеду вместе с ними в вашей полицейской карете.
— Чертовы дети, — сказал комиссар, добрея. Тем временем Борн вытаскивал бутылку шампанского, которым всегда отмечают все торжества.