— Такое впечатление, будто совсем недавно здесь смыла все подчистую лавина воды, — рассуждал я вслух и уже сделал шаг в сторону озера. Но не знаю, по какой причине — может, у отца появилось смутное предчувствие опасности или он уловил слабый запах сероводорода в воздухе, — только он схватил меня за руку и преградил мне путь.
— Остановись, Мартин! Давай-ка прежде оглядимся.
Медленно продвигаясь вдоль озера почти вплотную к самой границе унылой каменистой пустыни, мы обратили внимание, что растительность здесь пожелтела, словно ее опалили. И тут же натолкнулись на первое мертвое существо.
Им оказался козерог с огромными, спиралевидно закрученными рогами. Метрах в тридцати от него лежали останки какого-то другого животного поменьше. А внизу, у самого берега, на воде раскачивался трупик какой-то водоплавающей птицы.
Я хотел поближе рассмотреть высохшее тельце мелкого грызуна, лежавшее почти на рубеже «мертвой земли», и нагнулся. Тотчас в легкие проник едкий запах, закружилась голова, и подкосились ноги — хорошо еще, что отец, который стоял сзади, успел меня подхватить.
— Не делай глупости, сынок, — услышал я его голос. — В этой долине полным-полно ядовитого газа. Потому-то здесь ничего не растет да и животные всюду только мертвые. Тебе получше? Сядь-ка!
— Это от гнусного смрада, — выдавил я из себя. — Надо бы узнать, что это такое.
Мы пришли к выводу, что необходимо исследовать и воду из озера. Сделать это мы собирались с помощью приспособления, которым обычно пользовались гидробиологи для сбора планктона. Прибор состоял из плексигласового цилиндра, вмещающего до двух литров жидкости. На верху цилиндра имелись выпуклые клапаны; они герметично закрываются, стоит дернуть за веревочку, к которой привязан цилиндр. Этим прибором гидробиологи определяют наличие живых организмов в воде и химический состав воды на определенной глубине. Мы вернулись к машине, отец вытащил из кабины прибор, я запихал в маленький рюкзачок все необходимое для проведения химических анализов, после чего мы спустились к озеру. Отец осторожно забросил цилиндр на берег, к самой туше мертвого козерога. Немного подождав, он резко дернул за веревку. Клапаны, щелкнув, захлопнулись; отец медленно потянул цилиндр к себе.
Химический анализ газа не отнял много времени. Как оказалось, газ представлял собой смесь угарного и углекислого газов и сероводорода с преобладанием угарного газа.
— Видимо, здесь где-то из-под земли выбиваются газы, — сказал я, — и стекаются к озеру, скапливаясь в этой чаше над поверхностью воды. Нечто подобное происходит в Долине смерти в Аризоне. Посмотри: оттуда, сверху, — я показал на противоположный берег, где виднелся узкий разрез ущелья, — газ проникает в долину и оседает в ней.
— Теперь остается набрать воды.
Отец забросил цилиндр метра на три от берега. Можно представить себе мое удивление, когда я, подхватив цилиндр, наполненный водой, коснулся рукой его стенок: они были теплые! Мы измерили температуру воды, термометр показал 18° С выше нуля! Вот так оказия: для высокогорного озера ледникового происхождения вода слишком горяча! Кроме того, в ней содержится большое количество газов.
Не переставая дивиться всему, мы начали обследовать берег и, как только обогнули крохотный заливчик, поняли, откуда в озеро проникают газы: в полутора десятках метров от берега вода словно кипела, слышался приглушенный гул, напоминающий бульканье.
— Смотри, вот где появляются газы! Они, пробуравив дно, проникают в озеро. Поэтому вода так насыщена окисями углерода и сероводородом, — воскликнул я.
— Взгляни-ка лучше туда, — отец указал на какие-то светло-серые шаровидные образования, что виднелись на отлогом, лишенном растительности склоне в самой южной оконечности озера. Издали они были похожи на гигантские грибы-дождевики. Подойдя почти вплотную, мы долго разглядывали загадочные творения.
Самые крупные шары расположились на довольно большом расстоянии от воды; чем ближе к берегу, тем они становились мельче. Ни у отца, ни у меня сомнений не возникало: перед нами живые организмы. Но какие? Разве в этой ядовитой атмосфере возможна жизнь?