Все четверо молчали. Костик, Шурка и Толик, улыбаясь, глядели на Митю и ждали.
Но Митя вдруг сник, нахмурился и сказал, как взрослый:
- Не могу я, ребята. Если ещё и я сяду на шею вашей бабушке, ей совсем плохо будет.
- Такой он, видно, был человек, - Митя.
Мальчишки долго ещё стояли. Говорить не хотелось. Потом паровоз загудел и паровоз загудел и эшелон медленно тронулся. Митю подсадили на ходу.
Несколько рук сразу вцепились 
в него, втащили в теплушку.
Костик, Шурка и Толик шли рядом с вагоном, потом стали отставать. Митя крикнул:
- Ребята, я когда-нибудь приеду! Обязательно!
Поезд набирал скорость, вагоны стали сливаться в 
сплошную серую полосу, и скоро уже нельзя было разобрать, какой из них Митин. 
Костик глядел на красные огоньки и пронзительно чувствовал, как это странно, что Митя ещё минуту назад был здесь, а теперь, может быть, они никогда не встретятся.
И впервые он подумад о том, как много людей на свете и как много дорог, - у каждого своя.
Он изумился этой мысли. И ему стало тревожно и радостно.
ПРО АКУЛ И МОРСКИХ КОТОВ
Солнце пекло вовсю. Красноармейцы в тяжёлых сапогах, со скатанными шинелями за плечами шагали по бульвару, ползали, бегали, кололи чучела.
Красноармейцы обливались потом. Когда, в перерыв, снятые гимнастёрки высыхали, их можно было поставить на землю, и они стояли.
Солдаты были издалека. Из Сибири. Они привыкли к снегам, морозам, а тут сразу двадцать восемь градусов жары. Тяжело.
Почти все они были здоровенные, высокие. И называли себя непонятным словом «чалдоны». Говорят по-русски, а сами — чалдоны.
Костик, Шурка и Толик ходили с ними купаться. Умора! Такие большущие, ну просто богатыри, а воды боятся.
Визжат, как женщины. А если окунаются с головой, то долго и тщательно зажимают пальцами нос и уши. И глаза закрывают.
Окунаются медленно-медленно, тут же быстро выскакивают, отфыркиваются и трясут головой.
Как-то раз Толька стал рассказывать про акул. Будто их тут видимо - невидимо.
- А ротище у них - во! — говорил Толька, разводя руки.
- А зубы — во! — показывал он ладонь. - Как цапнет поперёк живота - так и перекусит.
Все они стояли в воде, и красноармейцы стали ёжиться и оглядываться.
- Ну, уж ты скажешь! Не так их много, этих акул, включился в игру Костик. - Вот морской кот — это да!
- Это ещё что за зверь? — спросил старшина и усмехнулся, будто ему не страшно.
- А это такая рыба, плоская, как блин. Только блин этот с автомобильное колесо, - заливался соловьём Костик. У неё есть хвост, будто стальной трос, а на конце хвоста кривая колючка. Острая, как бритва.
- Ну и что? - спросил кто-то.
- Да ничего. Только они любят подплыть незаметно к человеку — да как чиркнут колючкой! Не обрадуешься!
Многие сибиряки стали выходить на берег. Остались старшина и ещё человек пять.
- Врут они всё, чертенята, - сказал старшина и начал тереть голову мылом. Но голова не намыливалась.
- Вот поганая вода, а ещё море, — плюнул он, - помыться по-человечески и то нельзя.
Про акулу и кота стали как будто забывать, понемногу возвращались в воду.
Костик пошептался с Толькой.
- Да где тебе! — громко закричал тот. Вы только послушайте, — обратился он к сибирякам, — вот он, — Толька показал на Костика, — говорит, что нырнёт дальше меня!
Он ткнул пальцем себе в грудь и неестественно захохотал:
- Ха, ха, ха!
- А ну, давай, — закричал старшина, - соревнуйтесь!
- Давай, давай, - загалдели сибиряки, - судить будем честно; ныряйте, ребята.
Их долго устанавливали на одной линии, около каждого собрались болельщики.
Костик незаметно подмигнул Шурке. Тот вышел на берег, отошёл подальше и сел на парапет. По команде старшины Костик и Толька нырнули.
Под водой тот и другой повернулись и поплыли обратно.
Основное, из-за чего всё могло сорваться, - это прозрачная вода.
Но сибиряки так внимательно и азартно всматривались в ту сторону, куда нырнули мальчишки, что не заметили никакого подвоха.
Переполох начался, когда Костик царапнул указательным пальцем по животу старшины, а Толька схватил 
кого-то за ногу.
Пострадавшие заорали во всё горло, высоко подпрыгнули и со всех ног бросились на берег, За ними как ветром сдуло остальных.
Когда Костик и Толька вынырнули, им закричали: