«Как будто стриженное под машинку», - подумал Костик, и сам себе удивился: как он может сейчас думать о всякой ерунде?
А солдат всё не было.
- Не придут они, - сказал Костик.
- Ну да! Обязательно придут! - ответил Шурка, но голос у него был не очень уверенный. Он повернулся к «казакам»:
- Сходите к ним, ребята. Скоро ведь темно будет.
«Казаки» обрадованно закивали и на четвереньках пошли к спуску.
«Им-то хорошо», - тоскливо подумал Костик.
***
- Идут, идут, - заорали снизу.
Костик приподнялся, вытянул шею.
- А ты говорил, - закричал Шурка, - не придут! Вот они!
Костик увидел красноармейцев. Двое несли доски. Немного в стороне шёл старшина с мотком верёвки на плече.
Он что-то говорил, распоряжался. Солдаты начали сколачивать две широких доски. Старшина посмотрел вверх и стал снимать гимнастёрку.
Снова посмотрел на стену, покачал головой и полез.
Костик видел, что ему мешает верёвка — цепляется за прутья, сползает с плеча. Старшина что-то бормотал. Ругался, наверно.
Потом он шёл по стене, боязливо переставляя ноги точь-в-точь, как «казаки».
Остановился 
напротив Костика, присвистнул.
- О, старый знакомый! Вот ты где попался, голубчик!
Он сунул в рот поцарапанный палец. Высосал кровь. Сплюнул.
- Между небом и землёй жаворонок вьётся. Как тебя туда черти занесли? А?
Костик молчал.
Старшина продолжал ехидным голосом:
- Сначала я тебя оттуда сниму - раз? - , он загнул один палец. - Потом надеру уши - два! Потом отведу к батьке и посмотрю, как он тебя выпорет, - три! Устраивает? - Не выпорет.
- Почему это? — огорчился старшина. - Обязательно выпорет. Я ему всё расскажу.
- А его нету.
- Нету? Воюет батька?
- Совсем нету! - крикнул Костик.
- Нету — так нету, - согласился старшина. - Тогда мамка выпорет.
- И мамка не выпорет, - Костик улыбнулся.
- А мамка-то где? - удивился старшина.
- Воюет.
- Ты мне зубы-то не заговаривай! Твоё от тебя не уйдёт. Сам выпорю.
Старшина снял с плеча верёвку, размотал её. Потом сел верхом на стену, поёрзал, и крикнул:
- Давай!
Солдаты внизу привязали к верёвке сколоченные доски. Старшина поплевал на руки и стал тянуть.
Доски, видно, были тяжёлые. Старшина побагровел. Под синей майкой и на руках вздулись узлы мышц.
«Здоровенный какой! А ведь выпорет», - опасливо подумал Костик.
Старшина положил доски поперёк стены.
- Убери ноги, — сказал он Костику.
Костик сел на, корточки. Доски медленно приближались. Старшина откинулся назад. Лицо у него блестело от пота. Костик протянул руку, схватил доску, потянул.
Доски тяжело легли на колонну.
Захрустели крошки кирпича и цемента.
- Готов мост! - задыхаясь, сказал старшина.
Костик встал.
- Сядь!
Он сел. Старшина неторопливо поднялся. Потрогал ногой доски. Подвинул их немного вперёд и медленно пошёл.
Жидкий мостик скрипел и прогибался. А колонна заметно дрожала. Твёрдая рука приподняла Костика, притиснула к горячему боку - так, что дышать стало трудно.
Костик спиной чувствовал, как у старшины редкими толчками бьётся сердце.
Как много, оказывается, можно чувствовать спиной! Под ногами старшины ходуном ходили доски. А вот он качнулся, ещё сильнее притиснул Костика и остановился.
Снова пошёл. Медленно-медленно.
Остановился. Шумно вздохнул. И Костик понял: дошли. Он открыл глаза. Старшина осторожно поставил его на стену.
- Уф! Земли вам не хватает, паршивцам! Он на
гнулся, поднял доски и сбросил их вниз.
- Всё - старшина повернулся к Костику. - Пойдём, я тебя выпорю.
Он взял Костика за плечи, улыбаясь, притиснул к себе и легонько толкнул коленом.
ЛОВЦЫ ЖЕМЧУГА
Бабушка страшно похудела. На шее и на руках кожа у неё висела складками.
Лишняя кожа. На фрукты был неурожай и такие цены не подступиться.
Август стоял очень жаркий.
В залив упало столько бомб, что рыбы почти не осталось. Наверно, и Диоскурия развалилась вся.
Костик и Шурка целыми днями пропадали у моря. Бродили по берегу, запускали руки под камни - крабов. Крабики попадались такие маленькие, что в них и есть было нечего.
Мальчишки многому научились. Например, добывать соль. Брали большой лист фанеры и поливали его морской водой. Вода высыхала, оставался белый налёт - соль.
Поливать надо было долго, терпеливо и очень осторожно — как бы не смыть осадок. Потом соль соскабливали ножом.