Он просто отчаивался, когда они вспоминали крепость и 
всё, что там вышло.
Лицо у Толика становилось обиженным и печальным. Будто кто-то виноват, что его не было тогда в горах.
Костик и Шурка совсем перестали при нём говорить о крепости. Им жалко было глядеть на Тольку; очень уж он переживал.
Но ракетница, ракетница! Её-то не спрячешь.
Толька стал мрачным и подозрительным. Ему всюду мерещились шпионы. Он был уверен, что тот тип, у которого спёрли ракетницу, - враг и лазутчик.
А если Толька в чём-нибудь уверен, - тут уж его не разубедишь. Хоть кол на голове теши.
***
В тот день Толька запропастился куда-то с самого утра.
Костик и Шурка выплавляли свинец из пуль.
У самого их дома рос громадный кедр. Шурка сидел, прислонясь к нему спиной, на краю круглой глубокой лужи - только что прошёл мгновенный южный ливень.
Шурка смотрел, как Костик раздувает огонь под консервной банкой с пулями. Банка стояла на двух кирпичах и была полна до краёв.
Пули поблёскивали маслянистыми жёлтыми боками — пистолетные, автоматные, винтовочные, некоторые с разноцветными головками — трассирующие.
Среди пуль лежало что-то не совсем понятное — то ли здоровенная пуля, то ли маленький снарядик с рыжим медным пояском внизу.
Свинец нужен был для грузил. У хорошей закидушки грузило должно быть тяжёлое, большое, иначе далеко не забросишь. Мальчишки не первый раз уже плавили пули.
Свинец выливали в форму из газеты. Форму засовывали в песок, чтобы не сгорала.
Костик положил в огонь две сухих кедровых шишки и дул, наливаясь кровью от натуги. Он почти лёг на землю.
- Дай-ка я подую, - сказал Шурка.
И вдруг грохнуло.
Грохнуло так, что Костик вжался щекой в песок и зажмурился. Он услыхал, как над головой у него что-то 
свистнуло и шмякнулось в стену.
Костик быстро взглянул на Шурку и успел заметить, 
как консервная банка крутнулась в воздухе, веером рассыпая нерасплавившиеся пули, и угодила закопчённым горячим дном прямо Шурке в лоб.
Шурка уставился на Костика выпученными глазами, посидел немного не шевелясь и неторопливо повалился в лужу.
Он лежал в ней на боку, и на лбу его наливалась синевой полукруглая ссадина. Как подкова.
Костик медленно, будто во сне, подошёл к Шурке, потянул его за рукав, прислонил к кедру.
- Т-т-ты живой, Шурка? - спросил он.
- Живой, кажется.
Шурка помотал головой, осторожно потрогал её.
- Не знаю. Я думал, убило меня, — прошептал Шурка.
Он снова потрогал голову таким жестом, будто это что-то хрупкое и непрочное.
И вдруг Шурка захохотал.
Это было не очень-то приятное зрелище - глаза у человека перепуганные, а сам хохочет.
Костик неуверенно хихикнул и тоже стал смеяться.
Ему совсем не хотелось смеяться, но он никак не мог остановиться и хохотал во всё горло, прямо-таки корчился от смеха.
- А в лужу-то.. . в лужу. . . нырнул - захлёбываясь, проговорил Костик. И они снова зашлись от смеха.
Потом вдруг умолкли. Так же неожиданно, как начали смеяться. И посмотрели на стену.
В стене торчали две пули, глубоко вдавленные в штукатурку.
Мальчишки подошли, осторожно потрогали их и переглянулись.
- Да. . . — протянул Шурка, - а если бы. . .
Он не кончил. И так всё было понятно. У Костика мурашки по спине забегали. А если бы он чуть-чуть выше поднял голову? Бррр. . . Жуть.
Война, настоящая война, там, где фронт, представлялась ему большим полем, чем-то вроде пустыря или футбольного поля.
По полю ходят танки, бегают солдаты, кричат «ура» и стреляют.
Солдатам на фронте интересно. И весело.
И вот теперь, глядя на стену, он впервые понял, что на войне убивают. Конечно, он и раньше знал об этом. Как же не знать! Но это проходило как-то стороной, мимо него.
А тут он понял.
И ему стало страшно.
Он вдруг подумал, что мама и дед могут не вернуться оттуда, где стреляют.
Эта ужасная мысль так захватила Костика, что он не сразу заметил, как появился Толик.
Тот дёрнул его за рукав, и только тогда Костик пришёл в себя.
Толик был красный, возбуждённый. Он размахивал руками и что-то говорил, говорил быстро и непонятно. Он даже не обратил внимания на Шуркин лоб.
- Да погоди ты, не тараторь. Объясни толком, - остановил его Шурка.
Толик умолк, похватал ртом воздух, как рыба, и закричал:
- Вы тут сидите, ничего не знаете, а по городу шпион разгуливает. Я его застукал.
- Кого «его»? — спросил Костик.
- Однорукого. Он сейчас у Турецкой стены торчит. Всё высматривает.