Конечно, времена изменились, и люди не несут найденное в стол находок. В этом Мишка прав. Но что, если удача изменит, и документы каким-то непостижимым образом попадут в милицию, или, не дай Бог, в ФСБ?..
Мишка становится той нитью, потянув которую, могут раскрутить группу. Чтобы спасти от возможного провала других, надо убрать одного…
С того дня Козырев перестал для него существовать. Он еще ходил по земле, ел, пил и спал, но уже был приговорен, и дни его сочтены.
Но прежде Журавлев собирался его использовать на полную катушку. Он сыграет отведенную роль. Сыграет и исчезнет. Навсегда.
— Собирайтесь, — сказал он, поднимаясь с кровати.
Полчаса отдыха пролетели как одна минута. Зашумели панцирные сетки. Мишка сел, разминая красное помятое лицо.
Зашумела в раковине вода.
Всполоснувшись, Журавлев вытер лицо и шею, оделся.
— И куда? — зевая, спросил Олесь.
Он ответил грубо:
— На кудыкину гору.
Зачем им сдался автосалон «Мустанг», Михаил Козырев не знал, да и знать не мог, непосвященный в планы Семена. Но неизвестность не тяготила. Он знал ровно столько, сколько должен был знать. А чем меньше знаешь, тем дольше живешь.
Водитель иномарки, которую они наняли возле гостиницы, гнал машину по заторенному транспортом проспекту; предвидя пробку, нырял во дворы, и, покрутившись по улочкам, снова выныривал на проспекте.
У современного кирпичного строения, огороженного декоративными литыми столбиками с провисшими между ними цепями, он высадил пассажиров и умчался.
Стоянка возле салона заставлена дорогими машинами.
«Не на продажу, потому как с номерами», Не на продажу, потому как с номерами», — догадался Козырев.
— Останься здесь, — велел ему Семен. — Только не мозоль охране глаза и не привлекай внимание.
«Да пошел ты!» — сплюнул Мишка, пересек дорогу и, очутившись в скверике, упал на свободную скамейку.
Отсюда хорошо просматривался офис «Мустанга», запертая железная дверь и Семен, который без конца жмет на звонок. С торца здания зашевелилась, следя за его движениями, камера наружного наблюдения.
Дверь не спешили открыть. Мишка тихо злорадствовал.
17
Еще с минуту за бронированной дверью стояла тишина, потом щелкнул вмурованный в кирпичную стену динамик:
— Что вам нужно?
Журавлев подмигнул Олесю, стоявшему ступенью ниже и засмеялся:
— Хотим шестисотый мерс купить. У вас всегда так клиентов встречают?
Динамик молчал. Скрытый дверью охранник переваривал услышанное.
— К сожалению, ничем не можем помочь, — заговорил, наконец, он. — Салон временно не работает. Приносим свои извинения, если причинили неудобства.
Журавлев нажал кнопку переговорного устройства:
— Мне нужен Умар Дадаев.
За дверью новое замешательство.
— Так вы к Умару Турпаловичу? По какому вопросу?
— Я к Умару Турпаловичу, — съязвил Журавлев. — Юноша, открывай, не тяни резину.
В компетенцию «юноши» не входило принятие сложных решений, и пауза затягивалась.
Клацнул электрический замок, и железная дверь открылась.
Перед Журавлевым стоял накачанный детина в белой рубашке, туго обтянувшей рельефную мускулатуру. На белом фоне контрастно выделялась кобура, из которой торчала рукоять пистолета.
Охранник выжидательно смотрел на него из-под солнцезащитных очков.
«Для чего они в помещении? — подумалось Журавлеву. — Чтобы круче казаться, или свет ламп глаз режет?»
— Так по какому вы вопросу?
Не удосужив его ответом, Журавлев прошел в коридор.
— Веди к хозяину. Мы от его родственников.
Сохраняя лицо, охранник оценивающе оглядел его, примеривая, имеется ли у наглеца оружие. Но, не заметив ничего подозрительного, повернулся широкой спиной и вразвалочку пошел по коридору.
В приемной, где негромко наигрывал музыкальный центр, смазливая секретарша подравнивала пилочкой ногти. На кожаном диване, развалился, листая журнал, второй охранник.
— Кто это, Вадим? — поднялась девица, выставив на всеобщее обозрение стройные длинные ноги и вызывающе короткую юбку.
— Говорит, к шефу, — ответил секьюрити и вошел в кабинет.
Что он объяснял хозяину, Журавлев не слышал, но когда дверь распахнулась, в ней появился смуглый мужчина лет сорока в черном костюме.
— Откуда вы? — с недоверием спросил он Семена.
— С исторической родины. Аслан передает горячий привет… Надо пообщаться наедине.
Дадаев выглядел равнодушным.
— Я не знаю никакого Аслана. У меня нет родственника с таким именем… Вадим, кажется, ребята ошиблись адресом. Надо проводить.
Он отступил в кабинет, и в приемную ступил квадратный охранник.
— На твоем месте, Умар, я бы не принимал необдуманных решений…
Речь Журавлева текла медленно и надменно. Он не шестерка, которую можно вытолкать взашей.
— Не дело, Умар, забывать родню… С этими словами он сунул руку в куртку.
Телохранитель вырвал из кобуры пистолет и взвел затвор, целясь в Журавлева.
— Мальчик… — улыбнулся Семен. — Тебя родители не учили вежливому обращению с гостями? Или преподать урок хороших манер?
— Да я… — выдохнул побагровевший мордоворот.
Журавлев достал из кармана листок и, обойдя его, отдал Дадаеву.
— Прочти. И поменяй «быков». Толку-то с них…
Дадаев смолчал и развернул лист. На лбу крупными каплями проступил пот. Достав носовой платок, он порывистыми движениями промокнул испарину.
— Проходите, — надломленно пригласил он.
— Лишних убери, — распорядился Семен, имея в виду охрану и опешившую от изумления секретаршу. — Только ты и я.
Бизнесмен с поспешной услужливостью согласился:
— Да… да… Идите. Обеденный перерыв.
Сидевший на диване амбал поднялся:
— Босс. Скажите слово, и я вышвырну их на улицу.
— Идите…
— Умар Турпалович… Дадаев повысил голос:
— Идите, я сказал! Что непонятно?!
Телохранители враскачку покинули помещение.
Секретарь, точно требование шефа ее не касалось, оставалась за столом.
— Лена!
Она приподнялась. Карие, искусно подведенные тушью глаза потемнели. Губы прыгали от обиды.
— Я вам кофе принесу.
— Во-он! — взорвался Дадаев.
Вздрогнув, как от удара хлыстом, она выбежала в коридор.
Чеченец безвольно осел в кресло, вытряхнул из пачки сигарету. Руки его заметно дрожали.
Бесшумно работал кондиционер, на столе колыхалась записка, испещренная арабской вязью.
— Что вам нужно? — глубоко затянувшись, спросил он.
— Помощь…
— Я и так помогал. Делал все, что было в моих силах… Даже больше. Сколько денег отдал на борьбу… Журавлев молчал, с презрением глядя на перетрусившего коммерсанта.
— … ребят раненых в санатории, на лечение за границу отправлял. Сколько денег дал. Поймите, у меня бизнес, положение…
— Никто твой бизнес не рушит. Торгуешь тачками, торгуй на здоровье. И бабки твои не нужны… пока. Или ты решил откупиться?.. А почему ты здесь, в России, когда твои единоверцы дерутся за независимость, а не на родине с автоматом? Почему за тебя должен умирать я или чечены, у которых нет ни твоего бизнеса, ни положения?..
Дадаев смял о пепельницу окурок и прикурил новую сигарету.
— Что от меня требуется?
— Да не трясись ты!
— Не трясись… Это вам, в горах, кажется: деньги отстегнул, вроде как откупился. Живешь, как на иголках. ФСБ давно контролирует диаспору. Те же менты… Журавлев оборвал его:
— Ладно, хватит плакаться. Мне нужно три килограмма тротила и детонаторы. Остальное тебя не касается.
Удивленный просьбой, чеченец изломил бровь. В глазах его мелькнула тень.
— За-зачем?..