— Что за записка? — быстро спросил полковник.
— Не знаю… Она страдальчески свела тонкие брови и залпом ополовинила бокал.
— Если можно, давайте подробнее.
— Какие тут еще нужны подробности?! Вошли два хама, вели себя по-хозяйски… Старший, когда Умар сказал, что они пришли не по адресу, полез за запиской. Вадим тогда подумал, что у него ствол, достал свой… Когда Умар прочитал, стал вести себя так…
— Он велел вам всем уйти, — дополнил картину Сажин. — Верно?
Она согласилась:
— Так и было. Я тогда замешкалась — хотела кофе подать; не слепая ведь, вижу, что разговор предстоит серьезный. Так он накричал и выставил за дверь.
— Стало быть, о чем они говорили, вы не знаете?
— Конечно нет. Вечером Умар позвонил, извинялся за грубость. Сказал, что девятого дает всем выходной. А потом….
Лицо ее исказила гримаса, и слезы потекли, размазывая тушь.
Сажин не лез с соболезнованиями, и молчал, допивая стынущий кофе.
Успокоилась она довольно быстро, отставила пустой бокал, в котором гремели нерастаявшие комки льда.
— Скажите, Лена, случись встретить их вновь, вы смогли бы опознать?
Она пожала плечиками:
— Наверное…
— Хорошо, — сказал он и дал ей фото Козырева. — Этот человек был среди них?
Радько ответила уверенно:
— Нет. Вы правы, тех двоих я неплохо запомнила. Ошибки быть не может.
— Ладненько… — протянул Сажин, остановив взгляд на висевшем у двери женском портрете. Судя по сходству, скорее всего, автопортрет хозяйки.
Пришедшая в голову мысль зажгла его:
— Лена, — произнес он, волнуясь. — Нам очень важно выйти на преступников; потребуется ваша помощь. Вы художник, вы видите и запоминаете то, что нам, простым смертным не под силу. Прошу вас, нарисуйте их.
— Не смогу… Забыла, когда последний раз бралась за мелок.
— А вы попробуйте! Я же не требую от вас каких-то мелких деталей. Все, что надо — портретное сходство. Большего я и не прошу.
— Не знаю, что из этого получится. — С сомнением сказала она.
Открыв нижний отсек шкафа, достала альбом для рисования и набор карандашей.
…То задумываясь и отводя взор на окно, то снова быстрыми движениями набрасывая на белый лист отрывистые штрихи, Лена изобразила недавних посетителей, и, критически осмотрев работу, улыбнулась:
— Я думала, выйдет хуже.
Сажин взял бумагу, всматриваясь в незнакомые лица. Она не ошибалась. Ни один из изображенных под описания Козырева не подходил…
К обеду, вернувшись в гостиницу, в коридоре Сажин нос к носу столкнулся с майором Беляевым, оперативником из 3-го отдела Департамента ФСБ. Так вот кого Наумов направил ему в помощь…
— Здорово, Сажин! — весело воскликнул длинный, как жердь, Беляев. — Как дела?
— Могли быть и лучше, — Сажин стиснул протянутую руку.
Хватка у Беляева еще та. С виду и не подумаешь, сколько сил кроется в этом узкоплечем, долговязом человеке.
Беляев слыл одним из лучших оперов отдела. Его внедряли в преступные группировки, где следовало на двадцать раз просчитывать каждое движение во избежание провала; неделями о нем не было не видно, не слышно, но всякий раз он доводил начатое до конца, заставив поверить — от Беляева еще никто не уходил. Занимаясь расследованием, он забывал обо всем, кроме дела. Мог не ночевать дома, жить впроголодь, шариться по злачным местам, наплевав на опасность. И, оттого, к своим тридцати двум, имел орден, два ножевых и одно огнестрельное ранение, и полную седины голову.
— Пойдем в номер. Не в коридоре же о делах говорить, — предложил ему Сажин.
— А ты неплохо устроился, — заметил Беляев, усевшись на кровать. — А я двухместный взял. Знаешь, я не один сюда приехал. С часа на час Юрка Кожемякин прилетит. У него дома какие-то проблемы, билеты взял на рейс временем позже… Ты только не думай, что генерал выслал целую бригаду, потому как ты увяз. На него сверху жесткий прессинг, деваться некуда. И потом, это только на пользу… Хватит поэзии, вводи в курс дела.
… Рассказав обо всем в подробностях, Сажин показал ему сделанные Еленой рисунки.
— Чутье мне подсказывает, что Козырев имеет прямое отношение к этой парочке. И Радько, и Архипов утверждают, что визитеры упоминали о привете, якобы переданном Дадаеву родственником по имени Аслан. Иными словами, мы можем предположить, что ребята приехали…
— Из Чечни?..
— И вопрос: с каким приветом? Что им нужно было от Дадаева? Деньги?
— Вряд ли…
— Вот и я так думаю… Они чем-то капитально его загрузили; свидетели поясняют, что Дадаев изменился в лице, до того был напуган. А через два дня, через несколько часов после взрыва на Мамаевом Кургане, его ликвидируют.
— Ты хочешь сказать, что ребята, представившись посланцами каких-то авторитетных Дадаеву людей, запросили взрывчатку? А после устранили, когда возникла опасность, что через него смогут раскрыть их группу?
— Верно!
— Смело, — повел головой Беляев. — И что ты намерен делать?
— Я? — улыбнулся полковник. — Обедать, и к четырнадцати часам отправиться к губернатору на заседание штаба. А вот ты, коли приехал мне помогать, сейчас возьмешь фото Козырева и эти картинки, и объедешь все городские гостиницы. Все, без исключения. Если безрезультатно, завтра размножим, и будем прочесывать город по квадратам. Полностью… Подключим каждого милицейского опера, каждого пэпээсника, каждого участкового. Важнее задачи сейчас нет.
22
Волгоград. 10 мая 17 ч. 35 мин.
В конце дня, изрядно намотавшись, но без результатов, майор Беляев решил проверить последнюю на сегодня гостиницу.
Совесть его была чиста. За четыре часа он успел объездить все официальные городские гостиницы, включая ведомственные, и на этой решил остановиться.
Не задерживаясь в громадном холле, он напрямую направился к директору.
Нельзя сказать, что директриса спокойно отнеслась к визиту представителя спецслужб. Виду, однако, не подала, долго рассматривала разложенные веером портреты, после чего отрицательно покачала головой:
— Ничего определенного сказать не могу. Надо с дежурным администратором поговорить. Она непосредственно работает с клиентурой…
Администратор, отодвинув регистрационный журнал, разложила по столу картинки, мельком глянула и спросила Беляева:
— А что они натворили?
— Особо опасные преступники! — на полном серьезе сказал он.
— А с виду не подумаешь. Симпатичные ребята…
— Так проживают у вас или нет?
— Уже нет.
— То есть, они у вас жили?!
— У них же на лбу не написано, что они преступники, — возразила сказала она.
— В каком номере?
Администратор раскрыла журнал, перелистнула страницы.
— Плохо работаете… Съехали они сегодня…
— И куда, неизвестно?
— Мы такими вопросами не интересуемся, — проговорила она с показным возмущением. — Видите, — показала пальцем на строку в журнале, — выехали в 13.00. Как я помню, двое. И проплатили на четыре дня вперед за своего друга. Он остался. Сказали — улаживать коммерческие дела.
— Где они жили?
— В триста восьмом…
Взяв дубликат ключа, Беляев взбежал по лестнице на третий этаж и пошел по коридору, отсчитывая нумерацию комнат.
Триста двенадцать… Триста десять… Триста восемь!
Он унял сердцебиение, потрогал висевший на дверной ручке пластиковый планшет с надписью: «Не беспокоить».
Просунув ключ в замочную скважину, бесшумно провернул, достал пистолет и шагнул в комнату…
…Выйдя в коридор, Беляев быстро вернулся в холл и обратился к дежурной по этажу:
— Можно от вас позвонить?
Девушка улыбнулась ослепительной рекламной улыбкой и великодушно разрешила:
— Звоните.
Он набрал номер, и, после коротких гудков, услышал:
— Дежурный по Управлению капитан Шмурга.