— Я так и знал.
Кассовый аппарат без кожуха напоминал разобранный конструктор, а под прилавком, заваленные тряпьем, выглядывали горлышки водочных бутылок.
— Ты действительно, парень, приплыл, — посочувствовал Серов, оборачиваясь к хозяину. — Может объяснишь, что это значит?
Решив, что пришло время появиться на сцене и ему, в киоск протолкнулся Кожемякин. Окатив играющего желваками торговца ледяным взглядом, сухо попросил:
— Попрошу посторонних выйти на улицу. Олег, проследи, чтобы нам не мешали.
Серов понимающе кивнул, взял под локоть продавщицу и вывел на рыночный дворик.
Подполковник прикрыл за собой дверь, отчего в киоске стало темно и сел на стул.
— Паспорт! — потребовал он.
Реваз вытащил из кармана документ. Кожемякин полистал его больше для приличия.
— Что же, гражданин Валоев, вроде в паспорте чин чинарем. Даже прописку местную имеете… Как будем разговаривать? По хорошему, или по плохому?
— Смотря о чем, — процедил Резван.
— Значит, не хочешь по-хорошему, — осудил Кожемякин. — Я так думаю, за нелегальную торговлю спиртным и укрытие доходов по головке тебя не погладят. А, если взяться всерьез, накопать можно — ого-го…
— Кто ты такой? Чего надо? Если решили бабки с меня поиметь, не выйдет. У меня друзья в ГУВД!.. Как твоя фамилия? Считай, в милиции больше не работаешь! Прощайся с погонами…
Горячая южная кровь играла в кавказце; он все более распалялся, и не сразу понял смысл строчек в развернутом удостоверении.
— Так кто меня уволит? Продолжай, чего заткнулся? Назови фамилию. Операцию «чистые руки» МВД проводит до сих пор.
Валоев насуплено молчал. Против такого козыря крыть было нечем.
— Так как, будем спокойно и доверительно беседовать, или капитально возьмемся за твой бизнес? Учти, если вынудишь, и в дело придется вмешаться нашему ведомству, на благоприятный исход можешь не рассчитывать.
Кавказец умерил пыл и покаянно повесил голову:
— Спрашивайте.
Управившись с делами, вечерним скорым поездом подполковник Кожемякин возвращался в Волгоград. Сидя в пустом купе и прихлебывая из стакана обжигающе горячий чай, он смотрел в черный квадрат окна, подводя черту под прошедшим днем.
Теперь становилось ясно, каким образом паспорта Черткова, Васильева и Русакова попали в Чечню. Кроме официальной торговли, Реваз не гнушался паленой водкой и мелкими партиями наркотиков: на «толбухинский» рынок часто заявлялись пьяницы и наркоманы в надежде на дозу. Одни тащили из дома барахло, сбывая за сущие копейки, другие брали товар взаймы, оставляя залог.
Осенью Реваза навестил брат из далекой Ингушетии и предложил за крупный куш добыть настоящие паспорта, выписанные на славян. Реваз просьбе удивился, но деньги есть деньги…
Полученная информация завтра же уйдет в Ингушетию. Там за Валоева-младшего возьмутся региональные чекисты.
Опытного чекиста угнетало другое — к диверсантам это не приблизило ни на шаг.
24
Железнодорожная станция г. Борисоглебск.
17 мая 14 ч. 00 мин.
В почтовом отделении толкался народ. Несмотря на распахнутые настежь двери, внутри было душно, как в парилке, и слабый сквозняк, гуляющий по переполненному людьми залу, облегчения не приносил.
Выстояв очередь к стойке оператора, Журавлев взял чистый бланк телеграммы и отошел к окну, где его ожидал Олесь.
Достав ручку, он быстро накидал текст, ничем не приметный для несведущего:
«Прибываем восемнадцатого вечером, поездом N 3423. Третий вагон. Встречайте».
Служащая, просмотрев телеграмму, защелкала клавиатурой, сделала пометку:
«Воронеж. Главпочтамт. До востребования. Предъявителю паспорта…»
Рассчитавшись, они вышли на улицу, где было немногим свежее, и направились к вокзалу. В кармане Журавлева лежали билеты на поезд «Борисоглебск — Воронеж»; до отправления оставалось двадцать минут…
— Здорово, мужики! — замахал рукой с перрона Желобов, увидев в тамбуре Семена.
Поезд медленно останавливался. Проводница, оттеснив пассажиров от открытой двери, подняла ребристую площадку, и спустилась по ступеням.
Придерживая сползающую с плеча сумку, Семен поздоровался с Задориным и Падиным.
— Еще кого-то ждешь? — насмешливо спросил он Желобова, всматривающегося в выходящих из вагона пассажиров.
— Так, а Мишка…
— Был, да сплыл, — сплюнул на асфальт Журавлев. — Ну, будем здесь торчать, или поедем в ваши апартаменты?
Машину они взяли у вокзала, и всю дорогу ехали молча.
… Они снимали двухкомнатную квартиру в пяти минутах езды, в центре Воронежа.
Бросив сумку на диван, Журавлев прошел в зал и включил телевизор.
— Ничего квартирка, — оценил Олесь. — Вода горячая есть?.. Потом прет, как от козла.
— Есть, — успокоил Задорин. — И еще кое-что… Специально для тебя.
Он полез в трюмо и бросил ему целлофановый пакетик с коричневой массой.
— А машинка? — Приходько встрепенулся, руки его задрожали.
— На кухне найдешь.
Забыв о ванне, Олесь ушел на кухню, загрохотал дверцами шкафов.
Скоро по квартире пополз кислый запах уксусного ангидрида…
А Журавлев не отрывался от телевизора, где ведущий новостей рассказывал о последствиях недавнего взрыва в Волгограде.
Рядом, на диване и в креслах, молча сидели диверсанты, и никто не решался потревожить его расспросами.
Экран потух. Посидев в раздумье, Журавлев сказал Задорину.
— Поедешь в авиакассу. Мне нужен билет до Ставрополя, на завтра…
Вздохнув, Задорин без отговорок отправился одеваться в прихожую.
— Останешься за главного, — бросил вдогонку Семен. — До моего возвращения.
Они ужинали, выдвинув стол посреди зала.
Семен, сидя во главе стола, молча раздирал вилкой жареный в духовке окорочок. Захмелевший Падин ничего не ел и отрешенно смотрел в тарелку.
— Что голову повесил? — толкнул его в бок Задорин. — Или поплохело с непривычки?
— А-а, иди ты! — отмахнулся Казбек и хлобыстнул наполненную до краев стопку. — Не лезь в душу.
Задорин зло захохотал:
— В душу?.. А она есть у тебя?
Падин швырнул на тарелку вилку и рывком поднялся.
— Будь мы в других условиях…
— А что, в спину пальнул бы? — не унимался Кирилл. — Сядь, неврастеник!
Казбек послушно опустился на стул и полез за сигаретой.
— За что ты Мишку?.. — положил локти на стол, глядя на Журавлева, Желобов.
Неторопливо обгладывая куриную кость, Семен покосился на приятелей. Они смотрели на него, ожидая вразумительного ответа.
Он облизал жирные пальцы, отодвинул тарелку прочь и сытно отрыгнул.
— Он сам себя подставил. У меня не было выбора.
— Значит, ты можешь и нас… того? — мотнул головой Сергей. — Сделали что не по-твоему или прокололись…
— Вон ты как заговорил… — удивленно протянул Журавлев. — Да если б не я, уже на нарах могли чалиться. Ты хочешь на нары? Хочешь? Хочешь оставшуюся жизнь провести за решеткой?.. Мне проще было убрать одного, чтобы не потерять всех вас! Пусть теперь менты мозги греют, чтобы нас зацепить…
— Благодетель… Какая разница, не ты, так другие замочат. Думаешь, после наших похождений, «чехи» оставят в покое? Живи потом, оглядывайся. Не менты, так эти…
Встряхнувшись, в разговор влез Казбек.
— А он верно говорит. Какой им смысл отпускать нас с такими деньжищами? Куда проще: шлепнуть, а денежки — тю-тю…
— Заткнитесь! — негромко произнес Журавлев, и ему повиновались.
Он обвел тяжелым взглядом подельников:
— Мы с вами — одна команда. И сидим в одной лодке! Будете меня слушать, выполнять приказы без лишнего базара — выберемся из этого дерьма. С деньгами!.. Думаю, наши труды стоят немало. А кто не хочет… — Семен неожиданно рассмеялся. — Колхоз дело добровольное: не пойдешь — расстреляют… Все, кончайте трепот! Мне рано вставать.