Он молчал, и не смел поднять на нее глаз, ощущая лишь ее близость.
— Что вы еще хотите узнать о Семене?
— Когда он пропал первый раз?
Виктория ответила не сразу.
— Кажется, в девяносто втором. Мама запаниковала, хотела бежать в милицию. Но потом смирилась, позвала соседку, бабу Валю, та на картах ворожит. Вышло, что Семен живой, хотя и находится далеко, думает о доме.
— И вестей о себе не подавал?
— Никаких. Месяца через четыре появился. Мама чувствовала, что с ним что-то не то. Приехал загоревший, говорил — с курорта. А какой там курорт, когда сам как на иголках. Пошли с Олегом за водкой, возвращение отметить. Муж потом рассказывал: грузовик мимо проехал с отломанным глушителем. И, когда с ними сравнялся, получился выхлоп. Семен прыгнул на землю, откатился в какую-то канаву. Когда в себя пришел, долго смеялся. Но мой Олег кое в чем разбирается. На указательном пальце, здесь, — Виктория коснулась ногтем подушечки, — у него был вспухший рубец. Такие, знаете, бывают, когда долго стреляешь…
— Ваш муж не звал его к себе?
— В ОМОН?.. Звал, говорил, что опытные люди им нужны. Но Семен смеялся: «Ты, — говорил, — много за командировки получаешь? Пшик, и все? Я за такие деньги не собираюсь шкурой рисковать». Олег обижался. Но ведь правда! За ранение в плечо, в первую войну, Олег смехотворную страховку получил. Такие гроши, что купить телевизор в дом, без заёма, не могли.
— Семен приезжал с деньгами?
Виктория улыбнулась.
— Зарабатывал он неплохо. А что за работа, скрывал.
Она присела на пустующую скамейку, и хлопнула ладонью по крашеным доскам.
— Отдохните. Пусть Денис поспит.
Смахнув осыпавшиеся березовые сережки, он сел рядом.
— Скажите, Вика, он часто так уезжал?
— Еще раза три или четыре. Впрочем, точно не знаю, мы с ним не очень контактировали. Весь девяносто шестой год точно дома не жил.
— Хорошо. Когда Семен пропал в последний раз?
— Да прошлой весной. Я даже не знала, когда именно. Сами понимаете, холостяк; наши комнаты на коммуналке прибрать некому. Я иногда заезжала на квартиру, делала уборку.
— Значит, у вас есть ключ? — заволновался Беляев.
— Есть, — удивленная, сказала Виктория. — У него и у меня по экземпляру.
— И ключ у вас дома?
— С собой…
Она засунула руку в карман ветровки и, достав кожаный чехол, вытащила плоский английский ключ.
Вячеслав встал и посмотрел на нее с мольбой.
— Вика, мы можем побывать на той квартире?
Она встретилась с ним глазами.
— Вообще-то, дома свекровка. Она с Диней посидит… А что вы хотите найти?
— Пока не знаю, — честно сказал Беляев, и повторил в задумчивости: — Пока не знаю.
Открыв дверь коммунальной квартиры, Виктория пропустила вперед Беляева. Пошарив рукой по стене — в коридоре было темновато — включила свет.
Тотчас отворилась щербатая дверь по левой стороне коридора, и из нее с любопытством высунулась женская голова в бигудях.
Беляев сконфузился, точно его застали за чем-то неприличным, и вежливо поздоровался.
Жиличка смерила с головы до ног запоминающим взглядом, и с вызовом напомнила Виктории:
— Не забудьте свет погасить! Платить нам приходится.
Виктория прошла к угловой двери, которую припирала допотопная стиральная машина и попыталась сдвинуть ее.
— Минуточку, — вмешался Вячеслав и взялся за дело сам.
Легонько отстранив Вику — он нечаянно коснулся рукой ее теплых пальцев и смутился; и был рад, что при скудном освещении она не заметила расплывшуюся по щекам краску — откатил стиралку к стене.
Виктория отперла замок и вошла в комнату.
Окна плотно запечатаны, и воздух в комнате был спертый. Она открыла форточку.
— Вот здесь он и жил. Мы с мамой занимали соседнюю.
Журавлевы жили небогато. Кроме кровати угол у окна занимал платяной шкаф. Сбоку, вплотную в стене, — стол с маленьким цветным телевизором. На противоположной стене висела книжная полка.
— Смотрите, — позволила Вика, присаживаясь на стул.
Он еще раз осмотрелся, решая, с чего начинать. В принципе, его действия противозаконны, потому как ордера на проведение обыска ему никто не давал, но, когда дело не терпит отлагательства, формальности остаются в стороне.
Поднявшись на цыпочки, он сдвинул вбок стеклянную дверцу книжной полки, выдвинул книгу. Достав, перевернул корешком вверх и потряс.
— Пусто, — сказал сам себе и полез за второй.
Вика, решив не мешать сыщику, вышла в коридор. Беляев и не заметил этого. Он перетрясал каждую книгу, сдувая накопившуюся пыль. Но пока без результата.
Он отвлекся на шум открывающейся двери. В комнату вернулась Вика, неся толстый, в бархатной синей обложке, альбом.
— Это он из Афганистана привез. Если есть желание, посмотрите.
Слава оставил полку в покое и взял у нее альбом, обдумывая, как бы в присутствии Вики, или без нее, просмотреть кровать.
Что он пытался найти: оружие, письма или какие еще свидетельства пребывания незнакомого ему Журавлева Семена в горячих точках, и в частности, в Чечне? С чего он вообще решил, что Семен хранит подобный компромат дома?
Он перевернул страницы, разглядывая нечеткие любительские фотографии. Вот трое солдат, в панамах песочного цвета, в обнимку у боевой машины пехоты… Привал, и те же ребята в разгрузках, с автоматами сидят на броне. На следующей, под объективом, прятал глаза заросший бородой душман в намотанной чалме, а сбоку уставшие, но довольные «трофеем» бойцы.
— Это он? — Слава показал пальцем на улыбавшегося парня в сдвинутой на затылок панаме.
Вика заглянула ему через руку.
— Да, это Семен.
Аккуратная надпись под снимком гласила: «Я и лейтенант Свиридов. Май 1988 г».
Беляев сделал неловкое движение, и из разошедшихся альбомных листов на пол посыпались фотографии.
Они нагнулись к полу одновременно, собирая карточки. От близости Вики кровь прилила Беляеву к лицу…
Делая вид, что заинтересовался поднятой фотографией, где был изображен наголо стриженый парнишка в госпитальной пижаме, он перевернул ее обратной стороной и прочитал:
— Другу Семену на долгую память. Ташкент, окружной госпиталь, 10 января 1988 г.
И подпись внизу — «А. Васильев».
Среди одинаково тонких черно-белых фото, он друг нащупал нечто плотное, и достал полиэтиленовый конверт, набитый поляроидными карточками.
Сердце Беляева гулко застучало.
Он вынул верхнюю, и встал.
На снимке был изображен Семен Журавлев с автоматом на плече рядом с расстрелянным дорожным знаком: «Дубоссары».
Он перебирал фотографии, понимая, что нашел искомое. Новая ниточка незримо ощутилась в руках.
Неизвестный фотограф запечатлел Журавлева на фоне разрушенного города. Отчетливо просматривался висевший над зданием, возле которого скучились бородатые автоматчики, чеченский флаг. Рядом с Семеном стоял горбоносый моджахед в зеленом берете, нацелив в камеру обмотанный лентами пулемет…
Оглянувшись на Вику, он незаметно сунул сверток во внутренний карман пиджака.
— Вы разрешите мне взять одну фотографию Семена.
— Пожалуйста, — сказала она. — Только, наконец, скажите мне правду, Слава…
27
Москва. 19 мая.
14 ч. 15 мин.
В пятницу Сажина срочно вызвали в Москву.
Оставив за себя Юру Кожемякина, он вылетел первым же рейсом. Из аэропорта «Внуково» до Управления пришлось добираться на перекладных.
Дежурный, проверив удостоверение, попросил его задержаться.
— В чем дело? — возмутился Сажин.
— Генерал просил вас здесь обождать…
Крайне удивленный Сажин решил не спорить, хотя такой поворот событий был малоприятен. Но…
…Зашумели разъезжающиеся двери лифта; к выходу бодрым шагом шел генерал Наумов.
Дежурный вытянулся, взял под козырек. Наумов небрежно кивнул, и, проходя мимо Сажина, велел: