– Клали, клали‚ – подсказывал я и опять принимался за свое: про разрушения‚ восстановление, успехи по сравнению…
По окончании института мы попали на завод.
Игорь, Костя, Володя и я.
Зима. Промерзлый трамвай. Тусклые лампочки. Стылые до окоченения ноги. Долгий перегон по пути на работу, посреди озябших пассажиров.
– Граждане, проходите вперед!
Впритык к чужим пальто, впритык к глазам читал Диккенса. Том за томом.
– Граждане, ну пройдите вперед! Люди на подножке…
Осенью нас зачислили в вечернюю школу марксизма-ленинизма.
Игоря, Костю, Володю и меня.
Потомились на первой лекции, в перерыве ушли и больше не появлялись до лета.
В июне вызвал ответственный товарищ, спросил строго:
– Почему не учились?
– Аврал, – ответили со значением. – Работы до ночи для укрепления обороны страны. Мы бы рассказали, да нельзя. Государственная тайна.
Он нам не поверил, но, тем не менее, заявил:
– Через неделю экзамены. Сдадите их и продолжите обучение.
– Мы же не бывали на лекциях. Марксизм-ленинизм не уяснили должным образом.
– Оно конечно. Но вы толковые, институт кончали. Позанимаетесь неделю и сдадите на отлично.
Мы даже возмутились:
– Сдать-то сдадим, но глубоких знаний не будет. Основательного понимания столь важной дисциплины.
Вздохнул:
– Основательного, конечно, не будет, но затем постараетесь, усвоите во всей полноте.
Игра была на равных.
– Значит, договорились, – сказал. – Через неделю экзамены.
– Нет, не договорились.
Он начинал нервничать:
– Вы же изучали марксизм-ленинизм. В вашем институте. Пойдете на экзамен, сдадите с первого раза.
Ответили:
– Мы изучали, конечно, такое не забывается. Но появились новые работы об учении Маркса-Ленина, а мы пойдем на экзамен, с ними не ознакомившись? И будем потом в глаза смотреть, в ваши глаза?
Он ненавидел нас, ответственный товарищ. С отчетностью был, должно быть, завал, не мы одни увиливали, приходилось терпеть наглецов.
– Ладно вам! – взмолился. – Ответите на пару вопросов, получите аттестат за окончание первого курса.
Но мы были решительны.
Мы – несгибаемы.
– Нет, – отвергли категорически. – Липовый аттестат. Без глубоких знаний. Нам не нужен.
Наконец он сдался.
– Начнете сначала. Все четверо. И посмейте пропустить хоть одну лекцию.
– Не вопрос, – сказали мы. – Начнем заново, изучим во всей полноте. Если, конечно, аврала не будет, работы до ночи для укрепления обороны страны.
– Кстати, – спросили на прощание. – Мы изучали в институте и «Вопросы языкознания» товарища И. В. Сталина. Их не надо?
Его передернуло от злости.
– Их не надо.
Больше мы его не видели.
На лекции не ходили.
Нас не трогали.
Жизнь хороша своими переменами.
В один из вечеров не стало бабушки…
…Цили Абрамовны.
Проговорила по-еврейски‚ быстро-быстро, не всякому разобрать – и ушла.
Костик просыпается утром‚ бежит умываться‚ а на кухне стоит дочка ее, Софья Ароновна‚ ест прямо из кастрюли‚ и мелкие слезы часто капают в холодный украинский борщ. С бураком, капустой и репчатым луком…
Без четверти девять‚ напугав соседей, во двор въехала похоронная машина.
Шофер в мятом пальто с надорванными карманами и грузчик в затертом ватнике подняли гроб на нужный этаж, сверились по бумажке, позвонили. Им открыли и засуетились‚ заплакали‚ стали прощаться. Шофер с грузчиком ждали на лестничной площадке‚ покуривая папиросы, равнодушно поглядывали на привычную им суету и слезы‚ судорожные попытки задержать минуты расставания.
– У нас на сегодня три рейса‚ – громко сказал шофер‚ и родственники отступили перед запланированной неотвратимостью.
Они спускались медленно‚ боясь оступиться‚ – впереди шофер‚ позади грузчик‚ – обтирали спинами беленые стены‚ сипло и натужно дышали. Старушки у подъезда часто крестились‚ ребятишки перебегали с места на место‚ чтобы не пропустить самое интересное. Шофер залез в машину‚ принял гроб‚ закрепил ремнями‚ тяжело спрыгнул на землю. Стоял‚ курил‚ сплевывал‚ равнодушно оглядывал двор.
– Документы взяли? – спросил.
– Взяли...
Развернулись около бака с мусором‚ выехали со двора и встали. Грузчик выскочил из машины‚ убежал за угол, а родственники притихли у гроба‚ недоуменно переглядывались, кто-то сморкался‚ задавленно всхлипывал. Грузчик вернулся не скоро: в руке батон‚ в кармане бутылка.
– Пообедать некогда‚ – угрюмо сказал шофер‚ и они поехали дальше.