За первым, основным, забором стоял второй, запасной, в который можно было подать ток, если основной рухнет.
Сзади послышалось едва различимое дыхание.
— Здорово, приятель, — сказал Макс обернувшись.
В темноте было трудно различить очертания собаки, однако Макс знал, что она фыркает от удовольствия при звуках его голоса.
Собака вынырнула из темноты и притиснулась к его ногам. Макс присел и прижал к груди огромную голову.
В одно мгновение собака облизала ему лицо.
— А где остальные? — спросил Макс и почувствовал, как могучее тело задрожало от удовольствия.
Отличные псы, подумал он. Живущих в доме они любят до обожания, но смертельно ненавидят посторонних. Так их воспитали.
Макс знал, что остальная стая бродит по двору, прислушиваясь к малейшему шороху. Никто не сможет подойти к забору незамеченным. Любого, сумевшего перемахнуть через забор, они разорвут в клочья.
Он снял перчатки и положил их в карман.
— Пошли, пошли, — сказал он.
Макс сошел с дорожки и осторожно двинулся по двору. Здесь нужно было следить за каждым шагом, потому что поверхность двора была тщательно спланирована таким образом, что любая брошенная граната или бутылка с зажигательной жидкостью неминуемо скатывалась бы в одну из ловушек, которыми был усеян двор. Правда, теперь гранаты и бутылки редко перелетали через забор. Нападающие поняли, что это ни к чему не приведет. Было время, когда в дом летели горящие стрелы. После того как поверхность дома была обработана несгораемым составом, стрелы тоже сошли на нет.
Макс остановился и замер. Листья на ветках деревьев шелестели под легким дуновением ветра. Он поднял голову и посмотрел на их темные очертания, вырисовывающиеся на фоне более светлого неба.
Как они красивы, подумал Макс. Жаль, что их почти не осталось. Когда-то эта округа называлась Оук-Мэнор — Дубовая Роща, потому что здесь росли эти величественные исполины. И вот теперь, прямо перед Максом, возвышался последний из них — огромный старый патриарх, крона которого закрывала свет первых звезд.
Макс смотрел на старый дуб со страхом и благоговением. Да, он представлял собой смертельную угрозу. Дуб был старым и дуплистым, его нужно было убрать, потому что он склонялся в сторону забора и при сильном ветре мог рухнуть прямо на провода, нарушив защиту усадьбы.
Несколько раз Макс порывался поговорить с мистером Кроуфордом, но он знал, что хозяин усадьбы любит старого великана. Да и сам Макс был неравнодушен к дубу. Может быть, если закрепить его тросами, чтобы дерево по крайней мере не упало на забор… Хотя тросы, охватывающие этот могучий ствол, казались святотатством, оскорблением древнего монарха…
Осторожно ступая, сопровождаемый собакой, Макс вышел на патио. Наклонившись, он провел ладонью по шершавой поверхности солнечных часов. Мистер Кроуфорд привез их из монастырского сада где-то во Франции. Уже одно это придавало ценность древним часам. Но, может быть, мистер Кроуфорд видел в них что-то другое, помимо того что им было много сотен лет и их привезли из-за океана.
Возможно, солнечные часы были для него символом давно ушедших дней, когда каждый человек имел право на сад, кусты и траву возле своего дома и их не нужно было защищать, когда он мог гордиться домом и тем, что его окружало.
Однако это право понемногу, с течением времени исчезло.
2
Все началось незаметно. Дети, играя, топтали лужайки, а бегающие за ними своры счастливых псов ломали кусты. У каждого мальчика должна быть своя собака, говорили родители.
Жители пригородов перебрались сюда из шумных перенаселенных городов, чтобы жить, как любили говорить они, на лоне природы. Здесь каждая семья сможет завести себе собаку, а дети будут бегать и играть на свежем воздухе под лучами солнца.
И правда, здесь было где бегать, поэтому дети бегали. Ничего другого им не оставалось. Они носились, сломя голову, по улицам, лужайкам и дорожкам, ломая и разоряя все, что им попадалось. Прошло время, ребятишки выросли, но никаких других развлечений взрослые им предложить не могли. Им оставалось лишь одно — бегать. Их матери каждое утро собирались пить кофе и сплетничать, а отцы каждый вечер сидели во дворе и пили пиво. Пользоваться семейным автомобилем стало слишком дорого — цены на бензин снова подскочили, дома были заложены в банках и нужно было выплачивать проценты, налоги все росли и росли, и на все это требовались деньги.
И вот, в поисках выхода для своей энергии, вымещая обиду за то, что у них ничего нет, повзрослевшие ребятишки начали искать приключения в актах вандализма. Они резали бельевые веревки во дворах, рубили на куски садовые шланги, неосторожно оставленные на ночь без присмотра, ломали стулья и столы в патио, чертили по стенкам и штакетнику кусками мела.
Раздраженные домовладельцы начали строить заборы, чтобы оградить свои дворы от налетов молодежи с собаками, и это сразу было истолковано как оскорбление и вызов.
И этот первый забор, воздвигнутый много лет назад, стал предшественником трехметрового электрифицированного ограждения цитадели Кроуфорда, а маленькие вандалы с кусками мела, с восторженными криками бившие окна в домах соседей, были предками панков.
Макс выпрямился и пошел к забору, мимо пруда с лилиями и золотыми рыбками, мимо плещущих струй фонтана, мимо склонившихся плакучих ив.
— Пст! — донеслось с другой стороны забора.
— Это ты, Билли?
— Да, — ответил Билли Уорнер.
— У тебя есть какие-нибудь новости?
— Завтра День Перемирия, и мы придем в гости…
— Да, я это знаю, — ответил Макс.
— Они принесут с собой бомбу с часовым механизмом.
— Но как? — спросил Макс. — Полицейские обыскивают при входе каждого.
— Бомба будет разобрана на части. У каждого будет спрятана под одеждой одна деталь. Сегодня вечером Стоуни Стаффорд будет раздавать их. Он подобрал группу, которая тренировалась несколько недель. Они могут собрать ее даже в темноте, на ощупь.
— Да, пожалуй, — медленно произнес Макс. — Это возможно. А после того, как ее соберут?
— Подложат под солнечные часы, — сказал Билли.
— Спасибо, — сказал Макс. — Это было бы огромным ударом для мистера Кроуфорда.
— Мне кажется, я заработал двадцатку.
— Да, — согласился Макс. — Двадцатку ты заработал.
— Если они узнают, что я проболтался тебе, меня убьют.
— Не узнают, — ответил Макс. — От меня не узнают.
Он достал из кармана бумажник, на мгновение включил фонарик и вытащил две десятки. Сложил их вдвое, вдоль, и просунул между проводами забора.
— Осторожно! — предупредил Макс. — Не касайся проводов, они под током.
Из темноты появилась рука, схватила деньги и исчезла. Послышался шорох удаляющихся шагов.
Макс замер прислушиваясь. Ветер по-прежнему шуршал листьями, слышался плеск фонтана, напоминающий звон серебряных колокольчиков.
Он повернулся и двинулся вдоль забора, завершая вечерний осмотр. Выйдя из-за гаража, Макс увидел, что у ворот стоит полицейский автомобиль.
— Ты, Чарли? — окликнул он.
— Это я, Макс, — отозвался Чарли Поллард. — Все тихо?
— Как всегда.
Макс подошел к воротам и увидел за забором неясные очертания коренастой фигуры полицейского.
— Проезжал мимо и решил заглянуть, — сказал Поллард. — Сегодня вечером тихо. Скоро мы приедем, чтобы убедиться, что у тебя нет ничего запрещенного. Мне кажется, у тебя солидный запас.