— Лёха! Прикинь, из каких домов ближе к «Заряне», а не к «мини» на Кедышко? Вообще-то, не мой уже участок, но чем по третьему кругу топтать…
Опер кивнул.
— Вверх пошли, к трём столбикам. Оттуда ближе к «Соседям», но там очереди на километр. Жильцы могли и в «Заряну» заглянуть.
У подъезда столбика крутились знакомые лица — опера из МУРа, официально именуемого Управлением уголовного розыска криминальной милиции Минского ГУВД. Старший по особо важным, у которого Лёша проходил стажировку на последнем курсе в Академии МВД, узнал воспитанника и сочувственно спросил:
— Твоя земля? Ну, крепись браток. Всё, что нас не убивает, делает сильнее.
— Понял я. Выживу — пойду работать вместо автомобильного домкрата. Сильный же буду? — он взъерошил пятернёй грязные волосы.
— Кончатся выходные, Алексей, выпишут тебе орден святого Ибукентия с закруткой на спине, и заходи в спортзал ГУВД. Неделю уже прогуливаешь.
— Если отстранят, на турнике крутись хоть сутки напролёт! — эти слова опер произнёс в тёплом подъезде, где слушателем был один Говорков.
Тот не замедлил отозваться.
— Раз городские трутся, они и здесь наверняка опросили. На восьмом один мужик живёт, бизнесмен…
— Так мужик или бизнесмен?
— Знаешь, среди торгашей тоже нормальные попадаются, — Гаврилыч вызвал лифт. — Если и крутит, то края видит. Помню, я шпану отловил, что его «Хонду» царапали, он мне большой монитор на опорный поставил. Тот, что сразу в РУВД утянули.
Лифт тронулся вверх.
— Натрави мелких, чтоб ещё царапнули. Будет второй монитор. Или даже ноут.
— Вряд ли, — участковый снял шапку, обнажив несминаемый седой ёжик на макушке. — Бекетов теперь машину в гараж ставит. У кладбища. Раньше ленился.
На лестничной площадке, необычно тесной, Лёша сориентировался: кто-то объединил две квартиры и сделал одну дверь. Эта дверь была приоткрыта, внутри горел яркий свет.
— Можно, Евгений Михайлович?
Капитан двинулся вперёд, опер шагнул за ним и почувствовал обычную неловкость. Так всегда с ним бывало в квартирах, где квадратные метры стоят меньше, чем ремонт и обстановка.
В зеркалах Лёша увидел себя и участкового со стороны. Невысокий пожилой капитан с тоскливым выражением на лице, в потёртой шинели, само воплощение долгой, но не слишком удачной карьеры. Рядом — долговязый парень в куртке мешком, с распухшим курносым носом, озябшие руки оттягивали карманы.
— Ваши всё уже записали. Но проходите. Теперь чего уж там…
Глянув мимо крупной, представительной фигуры хозяина, Лёша увидел женщину лет шестидесяти в чёрном платке. Она завешивала простынёй большое зеркало шкафа-купе.
Из прихожей просматривалась гостиная, в центре стола возвышался небольшой фотопортрет в рамке, перехваченный чёрной лентой.
— Не шумите только, — добавил Бекетов. — Я Гришу уложил, пока тёща не пришла. Пусть поспит последнюю ночь, не зная, что его мама…
Голос дрогнул. Мужчина не рыдал, не заламывал руки, был бледен и спокоен, между фразами блеклые губы сжимались в линию, у широких скул перекатывались желваки. На чисто выбритом лице краснел свежий порез.
— Так вы… — догадался Лёша.
— Побывал в треклятой «Заряне». Потому что София упёрлась — ма-а-ма придёт, нужен майонез на салатик. Майоне-ез! — название продукта он произнёс как ругательство, и лейтенант подумал, что человек сейчас сорвётся. Но тот судорожно сглотнул, отчего кадык дёрнулся над воротом зелёной футболки, и взял себя в руки самым буквальным образом — обхватив ладонями плечи. — Сходил бы я сам, но она не согласилась — вдруг не то возьмёшь! И ждать не хотела, ни интернет-доставки, у них до Нового года все развозы расписаны, ни чтобы я помощницу отправлял. Та рядом болталась. Софа говорит — только из больницы вышла, хочу сама прогуляться… Я — с ней, боялся — толкнут. Она два месяца лежала в седьмой на сохранении… Два месяца лежала…
Лейтенант и капитан украдкой переглянулись. Значит, в семье Бекетова оборвалась не одна — две жизни. И порез на лице не из-за бритвы.
— Евгений Михайлович, не знаю, что сказать. Может, вам чем-то помочь?
Вдовец мазнул взглядом по лицу участкового.
— Бытовые вопросы решу сам. Сам. От вас нужна одна помощь — найдите убийцу.
Несмотря на трагизм ситуации и строгий женский взгляд с фотографии поверх чёрной полосы, Лёха едва сдержался, чтоб не хмыкнуть.
Расследование к рукам прибрало КГБ, ментам остаются разовые поручения: поднеси-подай и не путайся под ногами. Так что не по адресу просьба.