Надо проследить, чтоб сообщили родителям в Поставы… Лёха одёрнул себя. Это обязанность следователей. Ничего личного. Потому что личного уже не будет. Главное — не дать Бекетову вывернуться. Сначала надо посадить его за Ингу, потом уже раскручивать на остальное — на «Заряну» и Гафурова.
Машина промчалась по проспекту Независимости со скоростью под сто сорок, но никто не остановил. Наверно, гаишники почувствовали срочность поездки и отправились караулить нарушителей в другие рыбные места.
В квартире не присутствовал дух смерти: не пахло разложением, цветами, свечами, сосновыми досками гроба, как это чаще всего бывает, зеркала никто не потрудился закрыть. Женские вещи — одежда, масса обуви, сумки, косметика, парфюмерия, фены и тысячи мелочей, назначение которых мужику не понять, — были разложены на полу, на столе, на кровати, на диване. Тело уже увезли.
— Как выглядела квартира, когда вы вошли? — первым делом поинтересовался Лёха. — Она вроде аккуратистка была.
— Идеально, — подтвердил Сазонов. — Всё на местах, ни пылинки в доме. Это мы уже вещи вывернули, искали любые зацепки. Что-то смущает?
Лёха поднял с пола влажные скомканные простыни.
— Вот и первое смущение. Нам по криминалистике читали… Если бабы помешаны на порядке, они и умирают красиво. Всё приберут, расставят идеально. Лягут картинно, как фотомодель. А она мокрое бельё из стиралки не достала.
— Или кто-то простирнул простыни, чтоб смыть улики. Вы, конечно, и в этом убийстве подозреваете Бекетова?
Их разговор прервал один из группы.
— Мы закончили. Какие будут приказы?
— Пока ждать! — подполковник снова обернулся с Лёхе. — Вытащить с собой он простыню и пододеяльник не рискнул — ком белья большой. Заметят. Но это не главное. На стакане с водой нет отпечатков пальцев. Ни умершей, ни кого-то ещё. Воды на три четверти.
— Вообще ни в какие ворота… Проглотить столько таблеток — это же и целого стакана мало! Хотя она могла высыпать в руку, пройти на кухню, там напиться воды, набрать ещё… Очень притянуто за уши.
— Более чем, — Сазонов внимательно посмотрел на лейтенанта. — Вы с ней не были близки, верно? Но питали определённые симпатии.
Человек может контролировать выражение лица, но не цвет кожи. Опер почувствовал, как предательски вспыхнули уши. Скрывая эмоции, он сжал зубы.
— Ого! — неподдельно удивился гэбист. — Вас впору отстранять от дела.
— Не надо!
— Тогда продолжим, хоть следующая подробность вам покажется, гм… неприятной. У Дауканте во влагалище обнаружена семенная жидкость. Много. А потёки на бёдрах отсутствуют. И следов насилия нет. То есть после полового акта Инга не вставала. Не мылась. Но наглоталась снотворного в смертельном количестве. Алексей Станиславович! Успокойтесь и давайте рассуждать как профессионалы. Она спала за деньги с немолодым мужчиной, с последнего времени — не женатым. И поплатилась. Вы согласны с такой формулировкой?
Он кивнул. Произносить что-либо вслух Лёхе не хотелось.
— Продолжим. Убийца торопился, сработал грубо. Заставил выпить отраву, пока ещё не знаю, как.
Лейтенант, наконец, обрёл дар речи.
— Независимо от способа… Если она лежала, принудил… Что-то должно было пролиться. На волосы, на бельё… Да, бельё же постирано! То есть он убрал тело, перестелил кровать… Подушка!
— Что — подушка?
Лёха бросился к широкой кровати, не менее чем два с половиной метра на три. Обе лежавшие там подушки оказались сухими. А запасная, извлечённая при осмотре из шкафа, чуть влажной в одном месте.
Сазонов пристально глянул на старшего криминалистической группы. Тот съёжился.
— Подушку изымаем. Если влага от раствора снотворного, ваше предположение подтвердится.
— Даже если нет… Пора задать Бекетову пару вопросов.
— Алексей! Я внимательно слежу за вами. И не могу понять: вы способны проявить хладнокровие при виде Бекетова?
— Клянусь…
— Вот и славно. Мне нужна его реакция на вас. Не исключено, он вчера вечером решил разрушить и второй любовный треугольник, пусть ещё только намечавшийся. С вашим участием.
Глава двадцать четвёртая
Задержание
Дом главного подозреваемого приютился у кромки леса, недалеко от популярного боровлянского ресторана «Очаг». Он вытянулся вверх, будто стыдясь занимать лишние метры участка, предназначенного для пикников: во дворе располагались беседки, мангал, вертел над жаровней. Под жухлым февральским снегом угадывались контуры бассейна.