— Ну, что скажете? — спросил Слава, раздеваясь и рассматривая свой пробор в зеркале.
Ольга Игоревна так ушла в Вадима, что ни разу не взглянула на своего сына.
Вадим сказал:
— Я остаюсь при прежнем мнении: по-моему, это то, что нужно тебе. Все ее прописные истины в один момент улетучатся, как только вы соединитесь.
Слава громко засмеялся и, глядя на стол, спросил:
— По рюмочке еще пропустим?
— С удовольствием! — воскликнула Ольга Игоревна, отрывая наконец-то взгляд от Вадима и переводя его на сына.
Слава осмотрел запонки на манжетах белой сорочки, поправил фирменный (голландский!) галстук — сталисто-серый с золотой искоркой — и сел за стол.
Выпив, Слава промокнул крахмальным платком губы и вдруг вскричал:
— Глядеть противно было на эту невесту! А вы мне — подойдет! Фашистка какая-то… То нельзя, это нельзя, будешь делать так… Сама бы на себя взглянула в зеркало — кролик! Ни кожи, ни рожи!
— Слава! — одернула его мать.
— Да ладно, мам! Не тебе же с ней жить, а мне… Хоть бы, как говорится, чувство вызывала. А то, как вобла, как фанера… У нее грудь-то плоская!
— Слава!
— Ну что, Слава? Я двадцать два года Слава! — с чувством закончил Слава и добавил: — Сам себе найду!
Ольга Игоревна смущенно пожала плечами. Вадим, чтобы разрядить обстановку, сказал:
— Завтра мой день рождения. Слава, Ольга Игоревна, приходите, пожалуйста. Я приглашаю.
— Ты с Жекой вместе почти что, — сказал Слава.
Подумав, он выпил еще одну рюмку, а Ольга Игоревна протянула ему на вилке дольку апельсина.
День рождения Вадима начался с того, что отчим подарил ему пыжиковую шапку, с искрящимся нежным мехом, пушистую, как Славин кот Васька, когда свертывался клубком и дремал в кресле, высохнув после мытья.
На кухне приятно пахло горячим печеньем, которое делала мама. Вкусное печенье, рассыпчатое, с застывшими капельками густого малинового джема.
— Слава, дай наш подарок! — воскликнула Ольга Игоревна, после того, как выпила вторую рюмку водки.
Слава развернул бумагу и торжественно поставил на стол бронзовую статуэтку Чернышевского, которого Вадим сразу узнал.
— Хотели купить Лермонтова, — сказал Слава, — но не нашли. В ГУМе одни Ленины чугунные и вот эти бронзовые Чернышевские.
Мама Вадика пожала плечами и сказала:
— Помнишь, Ольга, в седьмом классе родительское собрание?
— Что-то, Вера, припоминаю…
— Тогда еще классная… Отчим громко воскликнул:
— А не сыграешь ли нам вальсочек, Вадим?!
Вадим поднялся и подошел к черному, старому пианино. Он взял несколько аккордов, затем заиграл какой-то вальс Штрауса. Отчим тут же пригласил на танец Ольгу Игоревну. А Слава протянул руку маме Вадима. Отчим был в своем полковничьем мундире с двумя ромбиками — «поплавками», — свидетельствовавшими об окончании двух высших учебных заведений. На службу и в праздники отчим ходил в мундире.
После вальса Слава подошел к Вадиму, сказал:
— Сбацай нашу!
Из-за стола шел разговор:
— Если б он со вниманием писал, — говорила Ольга Игоревна, — тогда бы не было ошибок…
— Об ошибках я уж и не говорю… Им все там казалось дурным, — говорила мама Вадима. — Школа в сфере правил и законов. А этому противится живая душа. Она хочет полета. А в школе серость забила все и вооружилась серыми учебниками.
— Да, ты права, — говорил отчим.
Слава нависал над сидящим за пианино Вадимом, просил:
— Сбацай нашу!
Но Вадим не стал «бацать нашу», а громко заиграл одну из сонат Бетховена.
— Гм… длинно! — сказал Слава, когда Вадим закончил и отошел от пианино.
Вадим промолчал и печально посмотрел на Ольгу Игоревну, на лице которой была написана скука.
— Верочка, а как ты делала это печеньице? — спросила она.
Сначала мама Вадима покачала головой и поморщилась (гости, по-видимому, уже начали надоедать ей), затем со вздохом сказала:
— Я тебе дам рецепт, Оля.
Отчим налил всем водки и предложил выпить за дружбу. На щеках и на лбу отчима выступили красные пятна. Он выпил и стал говорить о том, как хорошо выглядит Ольга Игоревна.
— Много вокруг женщин! — говорил он. — Но даю честное слово, Вера, твоя подруга — это редкая женщина. Конечно, — усмехнулся он, — есть и недостатки, — у кого их нет! — но все же вы, Ольга Игоревна, очаровательны и очень молодо выглядите!
— Ну, что вы, — краснела Ольга Игоревна, — честное слово! Верочка куда очаровательнее!
Отчим взмахнул рукой.
— Вера вне конкурса! — и обнял жену.