Игорь просиял и даже пальцами щелкнул.
Послышались голоса.
— Скоро в Москву? — спрашивал автор у командира.
— Сейчас груз кое-какой возьмем… уже загружают… и поедем, — отвечал тот.
Пошли в самолет. Вадим сел рядом с Игорем. Сначала заговорили о живописи, потом же незаметно перешли к литературе, причем, было высказано много упреков, недоумений и даже насмешек по поводу ее низкого уровня. И далее, как это водится во всех русских компаниях, перешли на политику. Автор, сидевший сзади, в азарте перегнулся к ним через спинку сиденья и говорил:
— А какое образование они получили, какое? Да никакого!
— У них образование не требуется, — сказал Вадим и продолжил: — Дело не только в образовании, то есть не столько в общей эрудиции, сколько в этизации образования, интеллигентиза-ции…
Самолет заходил на посадку в Шереметьеве.
— Вадим, ты мне нравишься, — сказал Игорь, когда они прощались у машины. — Завтра приходи к нашим кабинам к десяти часикам. Я буду.
Вадим пришел домой в половине второго ночи. Поел супа прямо из кастрюли и поставил свежий южный букет тюльпанов в хрустальную вазу на кухонном столе.
Перед сном в своей комнате полистал альбом Джона Констебля, подумав о том, что бы было, если бы он не знал этого художника, затем завел будильник, лег и сразу же заснул.
Когда утром шел через холл студийного корпуса, встретил сначала дикторшу Светлану Моргунову, затем актера Юрия Яковлева, затем телеоператора Кипарисова. Тот на вопрос Вадима о Славе сказал:
— Старичок, жалко старичка, но пойми, старичок, такого старичка держать нельзя… Перевели его в супера… И то хорошо, старичок. А то бы совсем — тю-тю… Ведущий настрогал такую телегу, еле разгрузили ее! Так-то, старичок!
За углом направо, где была комната телеоператоров, а за нею выход во двор, к цеху осветителей киногруппы, Вадим увидел Славу с Жекой и очень удивился последнему. Они молча курили.
— Привет! — достаточно весело сказал Вадим и спросил у Же-ки: — Какими судьбами?
Жека провел узкой ладонью по своим длинным цыганским кудрям, посопел и сказал:
— Да вон, Славка привел устраивать в администраторы. Тут одна чувиха сказала, что им срочно нужен администратор. В киногруппу…
Вадим сунул руки в карманы брюк (плащ был распахнут), оглядел печального Славу и сказал:
— Слышал, что ты теперь в суперах будешь… Слава швырнул окурок в урну, зло отозвался:
— Гаденыш какой этот режиссер оказался! Не думал, что среди нашего брата такие сволочи есть. Стукач!
— Славка, советую бревна в собственном глазу рассмотреть, а не выискивать соринки в чужом! — с чувством возразил Вадим. — Ну, что ты как алкаш нажрался? Ладно, тяпнули для настроения и хорош!
Помолчали.
Слава тоже сунул руки в карманы брюк, приподнялся на носках, вздохнул и, заведя глаза в потолок, сказал:
— Это ты прав, старичок. Лишку взял на грудь, каюсь.
— Ты куда? — спросил Жека.
— Да надо зайти в киногруппу… На съемку мне в час, — сказал Вадим.
— И мне в час, — сказал Слава. — Ты куда, случаем, не на фабрику в Люберцы?
— Туда, — сказал Вадим. — Я один заказан. Пару зеркалок возьму… Значит, синхрон, раз ты тоже едешь. А кто такая оператор Ларина? — спросил Вадим.
— Ого! — воскликнул Слава и поднял большой палец.
Вадим пошел в корпус, где помещались кинооператоры. Он миновал дверь с табличкой: «М. Хуциев. Руководитель (художественный) т/о „Экран“», — и в дали коридора увидел оператора Игоря.
Игорь в замшевой серой куртке, в брюках со стрелочкой, в замшевых полуботинках, приветливо поднял руку. Вошли в комнату, где размещались операторские кабины.
— Ну, вот мое хозяйство, — сказал Игорь, открывая дверь своей кабины-шкафа. — Я уже говорил с начальством… Хорошо, что ты уже немножко натаскался в осветителях, знаешь суть дела… Пиши заявление!
После представления начальству, Игорь рассказывал, что у каждого, кто здесь работал, были свои особые привычки и притязания. Одни операторы, вполне сформировавшиеся люди, имевшие свой самостоятельный взгляд на вещи, пробивали свою тему, отыскивали авторов и режиссеров. Другие, равнодушные, шли по течению, творческая сторона дела их нисколько не интересовала, да и никаких далеко идущих планов и намерений у них не было.