Эта работа их не утомляла. В сущности, это и не было работой. Время от времени они мимоходом помогали природе. Цветы и кусты росли сами по себе, их присутствие не насиловало природных условий. Ни он, ни она не пытались сажать цветок или куст, которому расти здесь не полагалось. И они не защищали их от врагов. Лошади, жеребята, коровы и телята бегали среди них по пастбищу, и каждому цветку или кусту грозила опасность. Но скот не причинял заметных повреждений, так как его было мало, а ранчо — велико. С другой стороны, Пламенный мог бы пускать на пастбище несколько лошадей, зарабатывая по полдоллара с каждой в месяц. Но он не захотел этого сделать, ибо они опустошили бы пастбище.
Фергюсон явился на праздник, устроенный по поводу окончания постройки большого каменного камина.
Пламенный не раз ездил через долину совещаться с ним о работе, и он был единственным посторонним, присутствовавшим при священном обряде первой растопки. Удалив перегородку, Пламенный превратил две комнаты в одну; это была их большая жилая комната, где были расставлены сокровища Диди — ее книги, картины и фотографии, ее рояль и Венера. К ее звериным шкурам уже прибавились шкуры оленя, койота и горного льва, убитых Пламенным. Он сам их выдубил, медленно и старательно, по методу пограничников.
Он протянул Диди спички; она чиркнула и зажгла огонь. Сухое дерево манзаниты затрещало под языками пламени, потом огонь стал лизать кору больших поленьев. Диди жалась к своему мужу, и все трое стояли и смотрели напряженно, затаив дыхание.
С сияющим лицом, протягивая руку к камину, Фергюсон изрек приговор:
— Тянет! Клянусь небом, тянет! — воскликнул он.
Он восторженно пожал руку Пламенному, а тот с неменьшим жаром ответил на пожатие и, наклонившись, поцеловал Диди в губы. Они так же радовались успеху, как радуется полководец крупной победе. На глазах Фергюсона показалась подозрительная влага, когда женщина еще теснее прижалась к мужчине, достигшему этой победы. Внезапно Пламенный схватил ее за руки и бросился к роялю, крича:
— Идем, Диди! «Славу» играй! «Славу»!
Загремели ликующие звуки «Двенадцатой Мессы»[20], а пламя в камине вздымалось вверх.
Глава XXVI
Пламенный не зарекался пить, хотя уже много месяцев не прикасался к спиртному — с того самого дня, когда решил обанкротиться. Вскоре он доказал, что у него хватает воли выпить один стаканчик и не потребовать второго. С другой стороны, с переездом в деревню исчезла и тяга к вину, он даже забыл о его существовании. Однако он и не страшился его, и когда случайно бывал в городе и получал приглашение трактирщика, отвечал:
— Ладно, сынок. Выпью стаканчик, если это вам доставит удовольствие. Дайте мне виски.
Но все-таки выпивка не порождала стремления ее повторить. Она не производила никакого впечатления. Он был слишком крепок и силен, чтобы поддаться действию одной рюмки. Как некогда он Предсказывал Диди — Пламенный-финансист скоропостижно скончался на ранчо, а его место занял его младший брат — Пламенный с Аляски. Ожирение исчезло, и к нему вернулась прежняя индейская сухощавость и гибкость мускулов. Так же точно появились и былые впадины на щеках, а для него они были показателем великолепного физического состояния. Он стал признанным силачом в долине Сонома, среди дюжих фермеров, был совершенно неутомим и бил каждого по поднятию тяжестей. И каждый год он праздновал свое рождение по старомодному обычаю пограничников, приглашая все население долины к себе на ранчо, где он боролся с ними и каждого клал на лопатки. И добрая часть местных жителей отзывалась на его приглашение, приводила жен и детей и пировала весь день.
Вначале, когда была нужда в наличных деньгах, он следовал примеру Фергюсона и нанимался на поденную работу; но вскоре он нашел вид работы, который больше удовлетворял и возбуждал его и оставлял больше свободного времени для Диди, ранчо и постоянных прогулок по холмам. Вызванный в шутку кузнецом, он попробовал объездить неисправимого жеребчика и добился такого успеха, что завоевал себе блестящую репутацию. И скоро он мог зарабатывать сколько угодно денег, занимаясь этой приятной для него работой.
20
Месса — римско-католическая обедня. Так же называется музыкальное произведение, исполняемое во время обедни.