— Уничтожить их!
Транспортный самолет медленно набирал высоту, поравнявшись с вершинами сопок, господствовавших над поселком. Протянувшийся с земли луч РЛС обнаружения целей зенитной установки «Тип-87» уперся в его фюзеляж, и массивная башня, по бокам которой торчали длинные стволы автоматических пушек, развернулась, сопровождая цель.
Входящий по штату в состав Второй пехотной дивизии зенитный дивизион был переброшен на Камчатку в полном составе еще в самом начале оккупации, но достойного дела для зенитчиков так и не нашлось. В то время как их товарищи сражались с упорно не желавшими признать очевидное поражение русскими гайдзинами, расчеты ЗСУ и ЗРК несли рутинную службу, прикрывая единственный аэродром. В прочем, часть зенитных самоходок все же была переброшена на фронт, где они оказались незаменимы в качестве машин огневой поддержки пехоты, как применялись еще много лет назад в далеком Афганистане самими же русскими их смертоносные «Шилки». И теперь для единственного оставшегося в тылу зенитного взвода нашлась работа.
— Цель захвачена, — бесстрастно сообщил уставившийся в монитор оператор РЛС, на лице которого играли отблики мертвенно-синего света. — Дальность три километра, высота две тысячи метров!
— Цель уничтожить! Огонь!
Две пушки «Эрликон Контраверс» KDA выплюнули в небо поток тридцатипятимиллиметровых снарядов, настигнувший набиравший высоту самолет спустя несколько мгновений. От удара С-1А содрогнулся, а затем, словно споткнувшись в воздухе, начал снижаться, заваливаясь на правый борт.
— Нас подбили! — Сидевший в пилотском кресле американец увидел, как из подвешенной под высокорасположенным крылом мотогондолы вырывается струя густого черного дыма. — Двигатель горит!
— Гребанные узкоглазые ублюдки! — Полковник Никсон ударил кулаками по переборке. — Давай, Мэтт, попробуй посадить эту «пташку»! Спасай наши задницы!
Вцепившись в рычаг штурвала, американец изо всех сил потянул его на себя, пытаясь выровнять в воздухе «охромевший» самолет. Усевшийся в кресло бортинженера Роберт Никсон стиснул кулаки, ощущая сем телом дрожь не слушавшегося управления самолета. Пилот в последние мгновения увидел мерцающую вспышку на земле и потянувшиеся к самолету трассеры. Несколько снарядов, пройдя мимо цели, вспыхнули возле борта С-1А, а затем очередь ударила в кабину, разрывая дюраль обшивки и добираясь до укрывавшихся под ней людей. Горящий транспортник, которым больше некому было управлять, клюнул носом вниз, через несколько секунд на полной скорости врезавшись в склон сопки.
Все происходящее видел экипаж русского перехватчика МиГ-31БМ, барражировавшего вдоль восточного побережья Камчатки в готовности атаковать любую воздушную цель, приближающуюся к полуострову, или, напротив, пытающуюся покинуть его. Мощная РЛС «Заслон-АМ» позволяла контролировать огромное пространство, и пилоты, едва на радаре появился японский самолет, приготовились к бою. Но задолго до того, как противник оказался в пределах досягаемости дальнобойных ракет «воздух-воздух» Р-33С, цель вдруг исчезла с радаров. Перехватчик, круживший над нейтральными водами, продолжил свое патрулирование, которое, больше ничем не запомнилось пилотам, завершившись спустя два часа, когда истребитель совершил посадку на своем аэродроме.
А через четыре дня в воздушное пространство над Камчаткой вошел еще один самолет. Огромный аэробус Ил-96 вылетел из аэропорта Владивостока. Большую часть пути его сопровождали целых два звена истребителей Су-27. Перед их пилотами была поставлена предельно простая задача — пассажирский «борт» должен совершить мягкую посадку на полуострове, даже если ради этого пилоты истребителей вынуждены будут погибнуть в таившем опасность небе. Но перелет, длившийся чуть более трех часов, прошел спокойно, и экраны радаров «сушек» оставались пустыми до последней минуты.
Лайнер, на котором могло с комфортом разместиться три сотни человек, нес всего лишь около сорока пассажиров, но главным из них был только один человек. Валерий Лыков, занявший просторную роскошно отделанную каюту «президентского» Ил-96, не отрываясь, смотрел в иллюминатор, надеясь рассмотреть очертания полуострова, за возвращение которого в состав России столь многим людям, как никто достойным зваться патриотами, пришлось отдать свои жизни. Но под крылом идущего на большой высоте аэробуса по-прежнему лишь клубились облака, и глава правительства перенес свое внимание на единственного допущенного в роскошную каюту пассажира: