ВАСИЛИЙ СОКОЛОВ
СЛИЯНИЕ
Соскучился я по Волге!..
Из письма В. И. Ленина к родным
Волна клубится долго, долго,
Накатываясь на бетон,
Где слиты горьковская Волга
И тихий шолоховский Дон.
В одном стремленье —
Сила к силе,
В едином русле две руки.
Плечистее,
Упорней, шире
Простор прославленной реки.
И стрежень вольницы Степана,
Махая гривой, словно конь,
Летящий в ночь, во мглу тумана,
Сечет огонь,
Сечет огонь.
И электрическое чудо
Вслед человеческим трудам
Бежит, усталости не чуя,
Вдаль по бессчетным проводам.
В степи, за кровлями селений —
Потоки вызревших хлебов.
О Волга!
Помнишь ли, как Ленин
Скучал, храня к тебе любовь?
Тебя ничуть не старят годы,
Как песню русскую, как стих.
Растут,
В твои глядятся воды
Громады городов твоих.
Твои волжане неустанны.
Покорны горы им и степь,
Где плещут черные фонтаны
И знойно дышит спелый хлеб.
Всё принимая к сердцу близко,
Как был бы Ленин видеть рад
Родной высокий кряж Симбирска,
И Жигули,
И Волгоград.
Он любовался бы подолгу
И, восторгаясь, узнавал
Неузнаваемую Волгу,
Ту, о которой тосковал.
1966
Новгород
МИХАИЛ ДУДИН
ВДОГОНКУ УПЛЫВАЮЩЕЙ ПО НЕВЕ ЛЬДИНЕ
Был год сорок второй.
Меня шатало
От голода,
От горя,
От тоски.
Но шла весна.
Ей было горя мало
До этих бед.
Разбитый на куски,
Как рафинад, сырой
и ноздреватый,
Под голубой Литейного пролет,
Размеренно раскачивая латы,
Шел по Неве с Дороги жизни лед.
И где-то там Невы посередине
Я увидал с Литейного моста
На медленно качающейся
льдине —
Отчетливо —
Подобие креста.
А льдина подплывала.
За быками
Перед мостом замедлила разбег.
Крестообразно,
В стороны руками,
Был в эту льдину впаян Человек.
Нет, не солдат, убитый
под Дубровкой
На окаянном Невском пятачке,
А мальчик,
По-мальчишески неловкий,
В ремесленном кургузом
пиджачке.
Как он погиб на Ладоге,
Не знаю,
Был пулей сбит или замерз
в метель.
...По всем морям,
Подтаявшая с краю,
Плывет его хрустальная постель.
Плывет под блеском всех
ночных созвездий,
Как в колыбели,
На седой волне.
...Я видел мир,
Я полземли изъездил,
И время душу раскрывало мне.
Смеялись дети в Лондоне.
Плясали
В Антафагасте школьники.
А он
Все плыл и плыл в неведомые
дали,
Как тихий стон
Сквозь материнский сон.
Землетрясенья встряхивали суши.
Вулканы притормаживали пыл.
Ревели бомбы,
И немели души.
А он в хрустальной колыбели
плыл.
Моей душе покоя больше нету.
Всегда,
Везде,
Во сне и наяву,
Пока я жив,
Я с ним плыву по свету,
Сквозь память человечества
плыву.
1966
МАЙЯ БОРИСОВА
ФОТОГРАФИИ В МУЗЕЕ РЕВОЛЮЦИИ
Я поражаюсь благородству лиц.
Мне говорят:
— Пойми, ведь это ретушь,
Несовершенство техники...
— Ну, нет уж! —
Я говорю: — Секрет не в свойствах линз...
Вот фотоснимки роковых годов:
Фас, профиль.
С полицейских документов.
Но чувствуется медность монументов
В открытой лепке стриженых голов.
Я поражаюсь чистоте их черт:
Ни прыщика, ни складки, ни морщины
У этого усатого мужчины,
У девушки с косичкой на плече.
Мужчина — с револьвером на бедре,
С могучей саблей, вынутой из ножен.
А девушка — селькор и книгоноша.
Снялась весной.
Убита в ноябре.
Мне говорят:
— Ведь магний, а не блиц,
И позы неестественны и чинны...
— Нет, — говорю,—
совсем иной причиной
Я объясню вам красоту их лиц!
Возьмем фонарь прожектора:
легла
На гладь его и пыль, и слякоть мошек,
Но грянет луч,
и что сравниться сможет
С пронзительной прозрачностью стекла!
И эти люди
хоть сотворены
Из рядовой, из обиходной плоти,
Но свет их внутренний
настолько плотен
И ярок,
что изъяны не видны.