Будет помнить лес и дол.
Будет помнить сам Эол.
Будет помнить каждый злак,
как хотел Гораций Флакк.
Томас Стернс, не бойся коз,
безопасен сенокос.
Память, если не гранит,
одуванчик сохранит.
Так любовь уходит прочь,
навсегда, в чужую ночь,
прерывая крик, слова,
став незримой, хоть жива.
Ты ушел к другим, но мы
называем царством тьмы
этот край, который скрыт.
Это ревность так велит.
Будет помнить лес и луг.
Будет помнить все вокруг,
словно тело (мир не пуст)
помнит ласку рук и уст.
* * *
В деревне бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне он в избытке. В чугуне
он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
ЛЮДМИЛА БАРБАС
* * *
Преображенные страданьем
Черты, не здешние почти...
А вы искусственным дыханьем
Хотите эту жизнь спасти.
Неловко, шумно, неумело.
Поверив: это — не конец.
Лежит бесчувственное тело,
А вы над ним, как Бог Отец.
Творите, злющий от усердья,
Соленый сглатывая пот,
Чтоб кровь рванулась из предсердья
В обычный свой круговорот,
Чтоб горло булькнуло от вздоха,
Набрякшей жилкою дрожа...
А кто он — скаред иль пройдоха,
Завистник, лгун или ханжа,
Наглец, дошедший до предела,
Отпетый плут какой-нибудь, —
Плевать, черт с ним, не в этом дело,
А только б жизнь ему вернуть!
* * *
Не слишком любят неудачливых
И сторонятся даже их,
Смешных, прямых и незадачливых,
Неделовых, немолодых.
Не уронивших где-то скромности,
Хотя года уже не те,
Не проявивших где-то склонности
К честолюбивой суете,
Не оценивших где-то емкости
Намеков, смутных до поры,
Не уловивших где-то тонкостей
Обычной карточной игры.
Не признававших их священности,
Не принимавших их в расчет...
Вас от такой неполноценности,
Надеюсь, бог убережет.
Другие выберет вам склонности,
Но повелит, чтобы всегда
Вы сторонились честной скромности,
Как молчаливого суда.
ГЛЕБ СЕМЕНОВ
ЛЕГКАЯ ПЕСЕНКА
Окраины, окраины...
Развалины зимы...
Неужто на трамвае мы
сюда завезены?
Сквозящие кварталы,
стандартный неуют.
Грачи орут картаво,
что ордер не дают.
А нам того не треба,
мы выйдем за дома —
здесь сколько хочешь неба
дается задарма.
Бери любой участок
и стройся, и живи.
Не будет здесь
несчастных,
все — только по любви.
И что такого, если
на миг предположить:
не здесь ли, ах,
не здесь ли
и нам с тобою жить!
Окраины, окраины...
Как будто у весны
нечаянно украли мы
глоток голубизны.
* * *
Помню ли тебя, не помню —
эка малость!
Под вечер земля бездомней,
и осталось
в рощи забредать и в чащи
углубляться —
вспугивать чужое счастье,
не влюбляться.
Под вечер земля печальней
и любимей.
Песней потянуло дальней
о рябине.
В небе надо мной — не лето
и не осень:
тихое страданье света
между сосен.
В ЧУЖОМ ГОРОДЕ
Памяти Эдит Пиаф
И бульвар,и канал,
и фонарь надо мной...
Я впервые попал
в этот город ночной.