Что нужно, чтоб душа не вяла от беды,
Чтоб небеса ее не застил хмурый дождик?
А ей нужны слова, прозрачнее воды,
Теплее солнца и умелых рук надежней.
Перевела с татарского М. Борисова
2
Как мне жаль голубей, что зимой, в снегопад,
Под метелью, кружащейся в дикой игре,
Ищут крошки в снегу и клюют наугад,
Пожимаясь от холода, в нашем дворе.
Друг, мне жалко тебя, словно тех голубей:
Ты долбишь свою строчку весь день напролет.
Не искрится строка, не звенит, хоть убей, —
Видно, сердце твое стало твердым, как лед...
Перевел Г. Пагирев
НИКОЛАЙ БРАУН
СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД
Не по чужой архивной пыли
Я эти годы ворошу.
Я помню воздух этой были,
Я им, как юностью, дышу.
О, этот воздух на границе
Большой зари!
И этот гул!..
Вот на семнадцатой странице
Я книгу века развернул.
И сразу мне оттуда, с ходу,
Как в перекрестии лучей,
Предстали вдруг все штормы года,
Вся явь до самых мелочей.
...Зима берет разбег.
Метели
Метут во весь разгон страны.
Вслепую, наугад, без цели
Влачится третий год войны.
А в магазинах на витрине —
Цветных флажков недвижный ряд
Вдоль фронта, где в грязи и глине,
Тупея, мерз и мок солдат.
И перегуды — пересуды,
Развал,
Метанья,
Тупики.
Солдаты с фронта, в грудь иудам
Поворотившие штыки.
Разбитых сил последний происк,
Последний час былых владык,
И тот последний царский поезд,
В последний загнанный тупик.
И первый ветер над Россией,
Как первый вестник тех свобод,
Что взяли сами, все осилив,
И не просили у господ.
В тылы бегущие платформы,
Георгий с пикой на крестах,
И дух тошнотный хлороформа,
И пятна крови на бинтах,
И дробь гармоник с пересвистом,
И взбудораженный перрон,
И офицерский, ненавистный,
С плеча срываемый погон.
В тот год я жил в глуши безвестной,
Вдали от стычек и столиц,
Но дул тот ветер повсеместно,
Весь в красных отблесках зарниц.
Повсюду рушились устои
Торговых фирм,
Дворянских гнезд.
Изгой вчерашний брал их с боя
И выпрямлялся в полный рост.
И над разрухой,
Над смятеньем,
Над всей сумятицей в умах
Возник тот голос,
Где ни тени
Сомненья,
Где само горенье
На точных взвешено весах.
И голос тот летел под стрехи
Подслеповатых дымных изб
И в города,
И ставил вехи,
И, силы взвесив, шел на риск.
Он обуздал порыв стихии,
Событий обнажая суть:
Два стана встали,
Две России.
Два мира сшиблись
Грудь о грудь.
...Хлестала дождиками осень,
Срывала листья.
Жгли костры.
Сквозь годы память мне приносит
Тревожный воздух той поры.
Ни на кого не уповала
Россия,
Не ждала чудес,
Жизнь, как колоду, тасовала,
Рвала мосты,
Снималась с мест.
Был воздух времени исполнен
Таких надежд,
Таких вершин,
Как будто он полетом молний
Был весь, как иглами, прошит.
В него моя бросалась юность,
Как в вешний бешеный бурун.
И как бы жизнь ни обернулась,
Он для меня навеки юн.
АНАТОЛИЙ КРАСНОВ
* * *
Когда в мой сад приходит осень
И гаснут зябкие цветы,
Мне тяжела немая осыпь
Неприхотливой красоты.
В тиши холодного рассвета,
Когда туманы так плотны,
Я слышу: вздрагивают ветви
И гулко падают плоды.
И ожиданий смутных полный,
Вхожу я в полдень золотой,
Как будто в солнечный свой полдень,
Уже означенный чертой.
И если грусть, то в ней отрада
С той благодарною виной,
Что мне виднее зрелость сада
И зрелость женщины родной.
В живом лице,
В немом ли дереве,
Соприкасаюсь я во всем
С овеществленностью материи —
Ее мы временем зовем.