Журналист скандальной хроники Альбин, собственной персоной. Муха к трупу, чтоб не сказать сильнее.
– Простите, – сказал я. – Пока ведется следствие, никаких комментариев мы делать не можем. Не рано ли вы?
– Мне нет нужды в ваших комментариях, тролль. Мне нужна только картинка, а комментарии я и свои сочиню.
Знаю я его комментарии. Одно лишь «разворовали», сдобренное рефреном «как всегда».
В общем, я остался дуться, а эльф тем временем подошел к Дереку, и они даже руки друг дружке пожали, и стали рядом, и о чем-то вполголоса разговаривали.
Транспорт с детишками взлетел, во дворе сразу стало ощутимо просторнее. Теперь мы, Отдел магических преступлений, могли работать беспрепятственно, рискуя разве что поймать на голову балку перекрытия.
– Реннарт, – окликнул меня Рохля, – ты бывал когда-нибудь в опере?
Я обиделся. «Как тролль в опере» – это грозило стать новой идиомой.
– Нет, я больше по гоблин-боксу. Мэм, – обратился я к баньши, – я вынужден просить вас проехать с нами. Мы должны задать вам несколько вопросов в официальной обстановке.
– Я очень быстро выйду от вас, – сказала она как будто мне, но я почему-то не обольстился честью, – и тогда, аудитор Бедфорд, вы опять окажетесь с кучей бездоказательных претензий.
Нам часто приходится выслушивать подобные угрозы. И к нашему начальству они пытаются апеллировать, и к прессе, и к общественному мнению.
– Я никогда, – сказал Дерек, окаменевши небритой челюстью, – не оформлял дело на заведомо невиновного. Но сейчас претензии к вам не у меня, а у магического отдела. Вам для кармы хватит неумышленного убийства, или вы могли бы зайти еще дальше?
– Неумышленное убийство? Вам придется это доказывать.
– Полагаю, мэм, это вам придется доказывать неумышленность. Буду искренне рад, если вам это удастся.
– То есть, вы хотите обвинить меня в том, что я удушила беднягу брауни?
– Зачем же непременно «удушила»? Вы, мэм, располагаете более элегантным средством причинять смерть.
– Не могу поверить, – сказала она с ноткой почти человеческой усталости. – Не может быть, чтобы чиновник вашей квалификацией не знал примитивнейшей матчасти. Баньши не располагает своим голосом, но голос располагает баньши.
– Баньши – бессмертное существо, не так ли? – а эльф стоял рядом и внимательно слушал, и у меня сложилось мнение, будто бы он знает о деле больше, чем я вправе ожидать.
– Город полон бессмертных рас. Бедняга брауни вон тоже был теоретически бессмертен, но ему это не помогло.
– Но баньши бессмертными не рождаются, – Дерек взглянул на нее так, будто карандашом в ее сторону ткнул. – Что-то должно случиться, чтобы женщина любой расы превратилась в баньши, причем этому «чему-то» ни медицина, ни юриспруденция точного определения не дают. Магической психиатрии процесс становления баньши также не подлежит: это не болезнь, а переход в иную фазу существования. Совершенно новая личность. А корни старой личности – их не сыскать. Архивы столько не живут, да и архивариусы тоже.
Она промолчала. Все эти стрелы, совершенно очевидно, были в цель. Точнее, не стрелы, а дротики – Дерек, как при игре в дартс, поразил все сектора. Ему оставался только один бросок, и не было сомнений, что он попадет в «бычий глаз».
Я совершенно случайно бросил взгляд на эльфа и понял, что тот в курсе всего, что сейчас прозвучит.
– Вы владеете своим голосом, мэм. Вы пели в опере во времена, которые помнят только бессмертные меломаны. Помнят, и, что немаловажно – готовы свидетельствовать. Я не представляю, что случилось в вашей жизни, отчего вы сменили ту личность на эту, более того, если бы я знал, возможно, я бы вам по-человечески сочувствовал.
– Что-что, – жвала сложились в ироническую улыбку. – Мужчина, короткоживущий, разве поймет? Бессмертная жизнь такая длинная, зрителям надоедают старые дивы, критика их забывает. Романы, слезы, наркотики – все это убивает душу в голосе. Ты превращаешься в механизм, который поет так же хорошо, как прежде – но им этого мало. Что бы ты ни делал – ты обязан возбуждать интерес. Меня настигла творческая смерть, но я начала другую жизнь. Заново. Я поднялась, я теперь бессмертна, и это предмет моего самоуважения…
– Но голос не умер, – продолжил за нее Дерек. – Он жил сам по себе, внутри вас, звучал в голове, наполнял вас и переполнял. Вокруг вас сформировалось «облако смерти», исподволь влиявшее на все, что попадало в сферу вашего внутреннего монолога. Брауни пробыл в нем достаточно долго. Детям повезло больше, они вырастали и покидали ваше заведение. А слабенькие умирали, так?