– Как насчет ее достоинства? – очень выразительно и тихо промолвил Дерек Бедфорд.
Милорд Кассиас поднял брови, будто удивился, что нам известно такое слово.
– Эльфы никогда… – он выделил голосом это вот «никогда», словно всю жизнь выступал на сцене. Впрочем, он выступал в Парламенте. -…Не посягают на физическое достоинство даже тех, кого называют врагами. Мне кажется, и вы, и она, и даже мистер Реннарт пойдете мне навстречу. Для меня действительно загадка, куда пропал мальчик. Я полон беспокойства. У нас не так много младших родственников, чтобы мы могли позволить себе терять их. И не забывайте, завтра – этот день.
Дерек замолчал, и я понял, о чем он думает. Через полчаса начнется чертова Полынь, и трудно представить себе место надежнее, чем эльфийская твердыня, стоящая как утес посреди бушующего города. Ради того, чтобы они укрыли Мардж, он мог и рискнуть.
– Я понял, – сказал он. – Но почему вы выбрали именно нас?
– Мне вас порекомендовали.
Милорд не сделал ни одного жеста, но в глубине комнаты отворилась дверь – помещения в Башне были, видимо, вложены друг в дружку, как матрешки. Оттуда ударил сноп света, а на нем обрисовался силуэт, очевидно, еще одного эльфа. Мы оба узнали его.
– Мистер Альбин?
Журналист поклонился, приветствуя нас. Он был, как обычно, в голубых джинсах, в рубашке с закатанными рукавами, и с волосами, связанными в хвост, и выглядел дико в этой благообразной гостиной. Я только сейчас сообразил, что никогда не видел на нем тартана.
– Милорд прислушался к моему слову, – признался он. – Это я рассказал ему историю о «Стреле, что могла убить, но не хотела».
– Спасибо, – сказал Дерек без особой сердечности.
– Не за что. Я пойду с вами.
Мы вытаращились на него оба.
– Это ваш сын? – догадался я. – Я просто не знал, что вы Шиповник, вы не носите тартана…
– Я не Шиповник, – журналист неловко глянул в сторону патрона, – хотя Дом милорда предоставил мне кров. И пропавший мальчик со мною не в родстве. Это не мой сын. Но это – мой репортаж. – И что такого особенного было в той стреле?
Вот тут я ему мысленно возразил. Дерек Бедфорд, первый снайпер Отделения, державший на прицеле Марджори Пек, избегнул бы очень многих проблем, когда бы исполнил приказ пристрелить ее при попытке к бегству. Другой сказал бы, что у него нет выбора, и очень жаль… Рохля промазал. Он правильно понимает честь.
– Мне нужны исполнители, которым я смогу доверять, – сказал милорд Кассиас. – Я не знаю, кто похитил Люция, и с какой целью это было сделано, но никто не поможет ему в Полынь по долгу службы. Вы не являетесь членами Дома Шиповник, стало быть, не вовлечены в его внутренние интриги, в каковых исчезновение мальчика могло бы играть какую-то роль. Мне, насколько я понимаю, удалось заинтересовать вас в том, чтобы доставить его назад в целости и сохранности в кратчайшие сроки. А стрела… – это был первый раз, когда он изменил манере выговаривать тяжеловесно-округлую фразу, -…она убедила меня в том, что есть вещи, которые вы не сделаете ради выгоды. Если вы найдете Люция, вы не попытаетесь использовать его по своему усмотрению. Это вопрос наличия морали. У кого-то есть. У кого-то нет.
– А если мне это просто-напросто не удастся? Это Полынь!
– В таком случае в моих силах сделать так, что вы никогда не увидите вашу леди, – просто сказал лорд Шиповник. – У нас мало времени.
– Хорошо, – голосом, в котором не было абсолютно ничего хорошего, согласился Дерек. – Идет. Кому я тут могу задать вопросы насчет мальчика… Люция?
– Миссис Флиббертиджиббет, управительница, с радостью поможет вам. Бартонс, – дверь в галерею отворилась, давешний служитель поклонился с порога, – доставит вас к ней. А сейчас разрешите проститься с вами на сутки.
Мы уходили, а он остался под абажуром лампы, сидя в кресле прямо и пригубливая из крохотной чашечки. Дверь закрылась за нашими спинами. Не на чары, а на добрый стальной замок. * * *
Помимо прочих доблестей полицейский обязан уметь выговорить любое самое заковыристое имя. Взаимная вежливость и терпимость – основа нашего общества. Экономка с лицом прекрасной рыбы – не спрашивайте меня, как это! – встретилась с нами в помещении, напоминающем бар-буфет, но выпить не предложила. В преддверии Полыни, хотя ее и объявят еще через четверть часа, все в Доме Шиповник убиралось, опечатывалось и запиралось на замок. Похоже, они все уединятся и даже есть не будут. Останется только охрана на стенах, а остальные… Остальные будут в руках того, кто командует охраной: так я подумал, но вслух, разумеется, не сказал. Если милорд Кассиас знаток в области морали, то это его собачье дело. Убедившись, что язык Рохли справился с ее имечком, госпожа управительница в знак ответной вежливости разрешила называть себя просто Джиббет, и терпеливо ждала наших вопросов, сцепив руки на уровне талии.