– Я знаю. Со дня рождения…
Она умолкла, так и не закончив весело и беззаботно начатой фразы. Краска отхлынула от щек, губы задрожали, а в неожиданно расширившихся зрачках появился страх.
Энтони поспешно сказал:
– Ради бога, простите. Как я мог так жестоко…
У Айрис перехватило горло.
– Ничего. Все в порядке.
Они не виделись со дня рождения Розмэри. Со дня ее самоубийства. Нет, она не будет об этом думать, не будет!
Энтони повторил:
– Я очень виноват. Пожалуйста, простите меня. Может, мы пойдем потанцуем?
Айрис утвердительно кивнула.
Когда они вошли в зал, танец только начинался. Совсем еще зеленый, застенчивый юнец, которому она обещала этот танец, высматривал ее, вытянув шею в слишком свободном воротничке. Только дебютантки могут мириться с такими партнерами, подумала она с презрением. Они в подметки не годятся Брауну… другу Розмэри…
Сердце больно кольнуло. Друг Розмэри. Письмо.
Неужели оно написано человеку, с которым она сейчас танцует? Что-то в его легкой кошачьей грации вызвало в памяти это странное прозвище – Леопард. Неужели он и Розмэри?..
Она резко спросила:
– А где вы были все это время?
Он слегка отстранил ее, пристально посмотрел ей в глаза. Он уже не улыбался, а в его голосе прозвучал холодок:
– Я путешествовал… по делам службы.
– Понятно.
Айрис как будто кто-то тянул за язык:
– А для чего вы вернулись?
Тут он улыбнулся и шутливо сказал:
– Может быть, чтобы повидать вас, Айрис Марль.
И вдруг, чуть крепче обняв, он ловко провел ее среди танцующих, виртуозно сохраняя при этом темп и ритм. Айрис не понимала, почему к радостному чувству от этой встречи все еще примешивается страх.
С этого вечера Энтони прочно вошел в ее жизнь. Они встречались не реже раза в неделю. Он возникал во время прогулок в парке, на танцах, оказывался рядом с ней за столом на званых обедах.
Единственное место, где он никогда не появлялся, был их дом на Элвастон-сквер. Он каждый раз так ловко находил предлог отклонить приглашение, что Айрис долго ничего не замечала, а когда наконец поняла, то стала мучительно доискиваться причины. Почему он не хочет приходить к ним? Не потому ли, что он и Розмэри…
Затем, к ее великому изумлению, Джордж, добрейший Джордж, который никогда ни во что не вмешивался, заговорил с ней об Энтони:
– Кто этот тип, Энтони Браун, с которым ты проводишь время? Что тебе о нем известно?
Айрис с удивлением посмотрела на Джорджа:
– Что мне известно? Но ведь он был другом Розмэри.
Лицо Джорджа дрогнуло; он заморгал, затем сказал каким-то сдавленным, упавшим голосом:
– Да, конечно.
– Прости меня, Джордж. Я не должна была напоминать тебе об этом! – огорченно воскликнула Айрис.
Джордж покачал головой:
– Нет-нет. Я не хочу, чтобы ты ее забыла. Ведь и само имя Розмэри – цветок розмарина – символ воспоминания, – тихо добавил он и взглянул ей прямо в глаза: – Не забывай сестру, Айрис.
У нее перехватило дыхание.
– Я ее никогда не забуду!
– Да, так вот, насчет этого молодого человека, Энтони Брауна. Розмэри могла к нему хорошо относиться, но не думаю, чтобы она о нем что-нибудь знала. Ты, во всяком случае, должна быть осторожна, Айрис. Ты богатая наследница.
Айрис почувствовала, как в ней растет раздражение.
– Да у Тони, у Энтони, у него у самого куча денег. В Лондоне он всегда останавливается у «Клариджа»[4].
Джордж Бартон слегка улыбнулся:
– Чрезвычайно фешенебельный и дорогой отель. И тем не менее, Айрис, никто об этом парне толком ничего не знает.
– Он американец.
– Вполне возможно. Тем более странно, что его посольство не слишком им интересуется. Наш дом он тоже не часто посещает, насколько мне известно.
– Не понимаю, почему он должен приходить, если ты так ужасно к нему относишься.
Джордж покачал головой:
– Я, кажется, лезу не в свое дело. Ну хорошо. Я только хотел тебя своевременно предупредить. Я еще поговорю с Люсиллой.
– С Люсиллой? – сказала Айрис с презрением.
Джордж обеспокоенно спросил:
– Ты чем-нибудь недовольна? Она не заботится о том, чтобы ты развлекалась? Я имею в виду вечеринки и все прочее.
– Ну что ты! Она трудится не покладая рук.
– Ты учти, Айрис, если что не так, тебе достаточно сказать слово, и мы найдем ей замену – помоложе и не такую старомодную. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
– Мне и так хорошо, Джордж. Правда.
Он сказал грустно:
– Ну, тогда все в порядке. К сожалению, от меня толку мало. Я никогда не был особенно светским человеком. Но смотри, чтобы у тебя было все, что нужно. Ни в чем себе не отказывай.