– Генерал, – наконец, решительно произнес Самойлов, – генерал, вы должны понимать, что любые внутренние беспорядки, тем более, если в них примет участие армия, пусть это будет даже рота, даже единственный взвод, недопустимы в сложившейся ситуации.
– Да, это несомненно, – подтвердил Строгов. – Гражданская война будет катастрофой для страны.
– И вы должны сделать сейчас все, чтобы избежать ее, – продолжил премьер-министр, недовольный тем, что его прервали. – Вам подчиняются Воздушно-десантные войска, по-прежнему видящие в вас своего командующего. И потому я хочу услышать, готовы ли вы использовать их против восставших частей армии и флота? Если не подавить ростки мятежа в зародыше, генерал, залив их малой кровью, то, очень может быть, вскоре кровью зальет всю страну.
– Я не считаю возможным использовать десант для таких целей, – возразил Строгов. – Никогда русские не станут убивать русским по моему приказу, Аркадий Ефимович. Война возможна лишь тогда, когда сила есть у обеих сторон. Только в этом случае можно говорить о противоборстве. Но этого я не допущу. Мои солдаты не будут сражаться за вас против своих же, а равно не примут они и противную сторону.
– Это не вопрос морали, а необходимость, – жестко произнес премьер-министр. – Я приказываю привести в боевую готовность десантную дивизию, находящуюся сейчас в Чечне, а также те подразделения десантных войск, которые сейчас базируются на территории ставропольского и Краснодарского краев. Они должны быть готовы войти в Чечню при первых признаках беспорядков, иначе пожар восстания может разгореться с такой силой, что мы будем не в силах его погасить. Но дабы избежать этого, избежать ненужных потерь, прикажите генералу Ермолову арестовать командира бригады спецназа, и сообщите ему, что с этой минуты он становится командующим объединенной группировкой воск в Чечне вместо Бурова.
– Это вызовет недовольство многих офицеров, служащих в Чечне, – заметил генерал Строгов. – Буров пользуется заслуженным уважением, и его снятие с должности не пройдет незамеченным.
– К черту недовольство, – не сдержался Самойлов. – Пусть обсуждают сколько им угодно, лишь бы дело не заходило дальше слов.
Аркадий чувствовал себя загнанным зверем, не знающим, откуда и кем будет нанесен решающий удар, и это не прибавляло душевного спокойствия.
– Мы вступили в период кризиса, и для успешного выхода из него должны быть готовы пойти на крайние меры, – стараясь казаться более решительным, сообщил Самойлов. – Если потребуется, нужно ввести в стране чрезвычайное положение, лишь бы избежать беспорядков, тем более, если в них примет участие армия. Действуйте быстро и решительно, генерал, и тогда все будет хорошо. Через считанные недели, может даже, дни, все успокоятся, и нынешние события будут казаться нам просто дурным сном.
При всем желании верить словам Самойлова, у Строгова это получалось пока не очень хорошо. Генерал все сильнее ощущал себя предателем, но теперь некуда было отступать, раз сделав шаг на путь измены. Оставалось лишь надеяться, что подробности смены власти в стране удастся удержать в тайне, но для этого необходимо было найти президента живым, а лучше мертвым. Как цинично это не звучало, мертвый Швецов был намного менее опасен для Самойлова и его команды, в которой отныне не последнее место занимал Строгов.
Пока, к сожалению, с черноморского побережья не было никаких свежих новостей. Поисковые группы прочесывали леса и горы без видимого результата, лишь привлекая к себе излишнее внимание, что было не слишком хорошо в сложившейся ситуации.
Но, помимо поисков пропавшего президента, у Строгова, ныне ставшего главой военного ведомства страны, было еще немало забот, переложить которые на подчиненных, не слишком жаловавших нового министра, генерал не мог. Одно из таких дел следовало решить прямо сейчас, и Строгов, положив трубку, связался с дежурным, приказав тому проводить ожидавшего приема посетителя к министру, то есть к нему самому.
– Товарищ министр, – начальник Главного разведывательного управления прошел через кабинет, чеканя шаг, и, обменявшись со Строговым рукопожатием, сел напротив главы военного ведомства. Сергей Аляев был старше по званию своего собеседника, хотя с той поры, когда в кресле министра обороны стали появляться штатские, случалось, что маршалы рапортовали сержантам запаса.
– Давайте сразу к делу, товарищ генерал-майор, – попросил Василий Строгов. – У нас мало времени. Насколько я понимаю, в противном случае вы не стали бы настаивать на спешной встрече.
– Да, – кивнул Аляев. – Вы правы, времени у нас мало. Ситуация, складывающаяся у наших границ, заставляет спешить.
Начальник военной разведки, зная больше многих сослуживцев, тем не менее, старался держаться с новым министром спокойно, отбросив эмоции и целиком сосредоточившись на деле. Как бы то ни было, Строгов казался не худшей кандидатурой на этом посту, и от того, удастся ли найти с ним общий язык после всех перемен, зависела ни много, ни мало, судьба страны, ее безопасность.
– Итак, товарищ министр, – генерал-майор достал из папки развдесводки, подготовленные за несколько минут до того, как он направился в министерство обороны, – за последние часы наша агентура передала несколько сообщений, которые мне лично кажутся заслуживающими внимания. Во-первых, два часа назад в портах на восточном побережье Соединенных Штатов началась погрузка на корабли подразделений Второй экспедиционной дивизии морской пехоты. Насколько нам известно, никаких учений в планах американского командования не было, и причины приведения морских пехотинцев в боевую готовность неизвестны, что уже настораживает. По расчетам, в течение четырех суток передовые подразделения Второй экспедиционной дивизии могут оказаться в Баренцевом или Балтийском морях, чуть позже – в черноморских проливах.
– В Атлантике, если мне не изменяет память, уже находятся десантные корабли американцев, – задумчиво произнес Строгов. – И зачем они там, тоже не известно.
– Не только в Атлантике, но и у побережья Греции, – добавил начальник ГРУ. – И сейчас американцы, кажется, намерены усилить свою группировку. У наших границ и без того находится почти половина их флота, а теперь еще и морская пехота. Все это напоминает подготовку к вторжению, при этом никто не спешит пояснять свои действия.
– А вы пытались выяснить у американцев, что они задумали? – поинтересовался Строгов. – Этому росту активности должно быть хоть какое-то разумное объяснение.
– Это забота Министерства иностранных дел, – покачал головой Аляев, – хотя обычно нас предупреждали о чем-то подобном на уровне военных атташе. Сейчас же янки хранят молчание, стягивая к нашим берегам свои самые боеспособные корабли. Задумай они сейчас атаковать, наш флот не продержится и нескольких часов, тем более в условиях, когда морякам вообще запрещено что-либо предпринимать для обеспечения своей безопасности. Где это видано, – криво усмехнулся генерал-майор, – чтобы запрещать даже разведывательные полеты, которые, якобы, американцы могут не так понять? Сознательно подыгрывать противнику – верный путь к поражению, и вы не можете не понимать этого. и, пока не поздно, нужно исправить ошибку.
– Не я принял решение об отмене боевой готовности, – сухо произнес Строгов, недовольный тем, какой оборот принимает эта беседа, – и не мне обсуждать его, и уж тем более не вам.
– Да, конечно, – вновь усмехнувшись, кивнул генерал-майор. – Но, может, кое-что еще заставит вас изменить свое мнение. Например, новость о том, что американцы привели в состояние полной боевой готовности стратегические бомбардировщики В-2А "Спирит". Их пилоты не покидают базу Уайтмен, готовые поднять в воздух "невидимки" в течение получаса с момента поступления приказа. А на базах в Англии, Норвегии и Испании дополнительно размещены в общей сложности два десятка летающих танкеров КС-10А "Икстендер" и КС-135А "Стратотанкер".