– Захват, – майор Сеченов мог бы не говорить этого, поскольку каждый член экипажа полковника Смирнова знал, что значит надсадный визг, оглашавший кабину. – Командир, мы в захвате! Противник по левому борту, – майор сверился с показаниями приборов. – Заходит в корму!
– Расстояние? – продолжая тянуть штурвал на себя, прорычал сквозь кислородную маску Смирнов.
– Пятьдесят километров!
– Проклятье! – Альтиметр показывал еще только девять тысяч метров, слишком мало, чтобы пустить ракету, находясь на таком удалении от цели, а вражеский истребитель уже мог открыть огонь. – Поставить помехи, отстрелить дипольные отражатели. Сорвать захват, – сквозь зубы рычал Смирнов. – Любой ценой сорвать захват!
Облако фольги, рассеявшееся за кормой упорно тянувшего вверх ракетоносца на несколько секунд отвлекло на себя майора Земскова. На экране бортового радара истребителя отчетливо видимая цель вдруг превратилась в расплывчатое пятно, стрелять по которому было бесполезно. А тут еще добавились и направленные в сторону истребителя майора помехи, вычленить из которых эхо нацеленного на ракетоносец луча радара было практически невозможно.
– Я – "шестой", – сообщил Земсков на авианосец, откуда за его маневрами следили сразу несколько человек. – Противник ставит помехи. Иду на сближение для применения ракет ближнего боя.
Четыре ракеты Р-73, имевших дальность стрельбы до тридцати километров, позволяли всего лишь звену истребителей расправиться едва ли не с целой эскадрильей Ту-22, но расстояние до целей еще было слишком велико, а сейчас исход атаки решали считанные секунды.
– Ввести координаты цели в головку наведения ракеты, – не обращая внимания на сигналы, предупреждавшие о приближении чужих истребителей, полковник Смирнов отдавал короткие приказы. – Приготовиться к пуску.
– Параметры цели введены в головку наведения ракеты, – докладывал в ответ Сеченов. – К пуску готов.
По сути, крылатая ракета Х-22Н, висевшая в углублении под фюзеляжем бомбардировщика, была полностью автономной, не требовавшей внешнего управления после запуска. Отделившись от носителя, ракета сначала управлялась бортовой инерциальной системой, выводившей ее в заранее определенную точку предполагаемого нахождения цели, а затем, на конечном участке траектории управлялась за счет установленной на ней активной радиолокационной головки самонаведения, принимая отраженные от цели импульсы. Работа пилотов заключалась лишь в том, чтобы ввести параметры цели в бортовой компьютер ракеты, установив упреждение и направление полета до встречи с целью.
– Произвести условный пуск, – при этих словах пальцы Смирнова коснулись кнопки пуска. И одновременно в кабине Су-33, за штурвалом которого сидел майор Земсков, раздался сигнал, сообщавший о захвате цели тепловыми головками наведения ракет Р-73.
Командиры ракетоносцев, не входя в зону досягаемости корабельных зенитно-ракетных комплексов, один за другим докладывали о запуске ракет, тотчас же разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и на максимальной скорости ныряя к самой воде. В реальном бою ракеты, отделившись от самолетов, со всех сторон устремились бы к авианосцу, разгоняясь до скорости в четыре "звука" и быстро набирая высоту, чтобы затем, уже находясь в пределах досягаемости зенитных комплексов, спикировать на цель, ускоряясь еще больше и заставляя расчеты ЗРК тщетно расстреливать боекомплект в попытке сбить хотя бы часть управляемых снарядов. Созданные тридцать лет назад ракеты Х-22Н до сих пор являлись страшным оружием, будучи крайне сложными для перехвата целями и обладая фугасно-кумулятивной боеголовкой весом в одну тонну. При попадании такой ракеты луч раскаленных газов мог насквозь прожечь корпус эсминца, нанеся более крупному кораблю страшные повреждения и наверняка выведя его из строя.
Ракетоносцы, имитировав пуск, больше не участвовали в атаке, выполнив свою задачу. Теперь, пусть и условно, уничтожение эскадры "противника" стало задачей сверхзвуковых "роботов", крылатых ракет. Однако пилоты находившихся в небе истребителей продолжали делать заход за заходом на огромные Ту-22, вновь и вновь имитируя пуск ракет и сообщая на корабль об очередном "сбитом" самолете условного противника. В настоящем бою истребители обстреливали бы ракеты, поскольку после пуска сами бомбардировщики не представляли никакой ценности, но сейчас пилоты палубной авиации с яростным азартом охотились на "вражеские" самолеты. Пятая часть ракетоносцев Смирнова не смогла выпустить ракеты, прежде попав в число условно уничтоженных самолетов. Но и оставшихся было достаточно, чтобы нанести эскадре ощутимый урон, а ведь полком Ту-22 силы, участвовавшие в атаке на авианосец не ограничились.
Радист атомного подводного крейсера "Воронеж", скользившего на глубине не более пятнадцати метров под поверхностью воды, принял радиограмму с борта разведывательных Ту-22МР одновременно с пилотами Смирнова. Подлодка шла на перископной глубине, выдвинув над водой антенны, и радисты просто прослушивали эфир в ожидании сообщений от разведки. Пилоты патрульных самолетов не связывались специально с подводными лодками, даже не зная точно об их местоположении, они только сообщали координаты противника, и этого было вполне достаточно.
– Радиорубка – мостику, – дежурный офицер, обслуживавший системы радиоперехвата, по внутренней связи вызвал центральный пост. – Принята радиограмма от разведывательных самолетов. Эскадра условного противника обнаружена в квадрате тридцать-семьдесят, движется на зюйд скоростью двадцать девять узлов.
– Я – мостик, вас понял, – отозвался Колгуев, не покидавший центральный пост несколько часов, и затем, обращаясь к штурману, резко произнес: – Дальность, пеленг?
– Дальность сто девяносто миль, пеленг восемьдесят, – быстро измерив расстояние по карте, отозвался Заруцкий. – Мы можем их достать, товарищ капитан.
– Боевая тревога, – приказал капитан первого ранга, почувствовавший в этот миг азарт настоящего охотника. Колгуев знал, что кроме "Воронежа" за авианосцем условного противника в этих водах охотились еще две или три субмарины, но именно он хотел стать тем, кто нанесет решающий удар.
По отсекам пронесся короткий сигнал тревоги, короткий, поскольку на подводной лодке любой шум был полезен, прежде всего, противнику, позволяя услышать субмарину раньше, чем следовало, а значит, успеть приготовиться к бою. Поэтому подводники все делали намного тише, чем те, кто служил на надводных кораблях, но при этом действовали они и намного быстрее. Колокола громкого боя еще не стихли, а матросы, находившиеся в кубриках, уже бежали на свои места, проскальзывая сквозь узкие люки и буквально взлетая вверх по узким трапам, ведущим с палубы на палубу.
– Двинулся к берегу, – тем временем, склонившись над картой, размышлял Колгуев, имея в виду командовавшего эскадрой Макарова. – Хочет ударить раньше, чем сам попадет под раздачу. Смело, черт возьми! – покачал головой капитан, испытывая к своему "противнику" неподдельное уважение. – Мы рассчитывали обнаружить его совсем в другом месте.
– Но так он сам нашел нас, – заметил штурман. – И избавил от необходимости гоняться за эскадрой по всей акватории.
– Верно, товарищ капитан третьего ранга, – довольно оскалившись, кивнул Колгуев. – И мы воспользуемся предоставленной возможностью. Как я понимаю, ракетоносцы уже взлетели с береговых аэродромов?
– Вероятно, да, – пожал плечами Заруцкий. – В любом случае, им понадобится не так много времени, чтобы выйти на рубеж атаки.
– И мы, Евгений Петрович, должны их опередить. Думаю, это в силах корабля и команды. Мы приблизимся к авианосцу насколько возможно, оставаясь незамеченными, и произведем залп, расстреляв корабли в упор. Противолодочную оборону эскадры осуществляют только эсминцы и палубные вертолеты, а дальность их действия не особо велика. У противника опытный и отчаянный командир, но мы не оставим ему времени. – Капитан приказал рулевому: – Курс сто десять, самый полный вперед. Убрать выдвижные устройства. Рули глубины на пятнадцать градусов. Погрузиться на пятьдесят метров. Передайте на "Тигр" по УЗПС: "Следовать за мной".