Он не послушался этого своего внутреннего голоса. А так хотелось отдать тот приказ – «Гроза!». В бой! В бой – 20 мехкорпусов (задуманы, как «тысяча танков в одном кулаке» – каждый сравним с немецкой танковой армией)! В бой – 22 армии двух стратегических эшелонов! В бой – на Варшаву, на Берлин, на Бухарест, на Вену, на Прагу, на Париж! В сентябре его танки (он был уверен в этом) вышли бы уже к Атлантическому океану.
Мировая революция охватила бы всю Евразию.
Что дальше? Опасная как союзник Гитлера в случае затяжной войны в Европе, Англия оказалась бы совершенно беспомощной, когда советские танки встали бы у берегов Ла-Манша. Рано или поздно она пала бы, не устояв против объединенных флотов советской Европы. На очереди была бы Азия, Китай, из которого пришлось бы выбить Японию. А потом – Америка, США.
Мировая мечта человечества о золотом веке была близка к осуществлению.
Сталин уже давно понял, что первый откат Мировой революции в начале двадцатых годов, когда от нее уцелела одна Россия, поставил ее на грань поражения: теперь, имея перед глазами пример СССР, развитые страны ни за что не допустили бы повторения этих событий у себя дома (и везде в случае нестабильности и беспорядков к власти тут же приходили фашистские диктатуры). Революции же в аграрных и «туземных» странах совершались на протяжении тысячелетий, не приводя к глобальным переменам.
Для единственного в мире государства рабочих и крестьян России – штаба Мировой революции – оставался единственный выход – Мировая война. Война, которая позволила бы осуществить экспорт революции в другие страны силой пролетарского оружия.
И вот эта революционная война была проиграна Гитлеру.
Сталин просчитался: промедлив с нападением (и спасением мира от фашизма!), он дал бить войска Красной Армии по частям. Попытки первых семи дней исправить положение контрударами всех имеющихся сил (Сталин помнил о советском техническом превосходстве и надеялся на него!), ничего не дали, – миллионы немцев нельзя было остановить, – и 28 июня стало известно, что пал Минск.
Революционная война не началась. Начиналась война Отечественная, в которой должен был проиграть Гитлер.
Теперь со словами о начале Отечественной войны надо было обратиться к народу…
И надо будет объяснить народу, почему Красная Армия, столько лет готовившаяся к этой войне, терпит поражение…
«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!..» – рука Сталина остановилась, он вдруг подумал, что согласно канонам после этого невероятного, почти молитвенного обращения к братьям и сестрам, он должен был бы перейти к покаянию, и злобно ухмыльнулся себе в усы.
«Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину продолжается…» – продолжала между тем выписывать его рука.
Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Сталин окончательно пришел в себя.
Он принял решение.
Не он начал эту войну, но он закончит эту войну так, как он хочет.
Он освободит европейские народы от фашистского ига.
А затем будет продолжение. Потом. После того, как закончится эта война. Советский Союз снова поднакопит силы и вновь перейдет в наступление со своими европейскими союзниками, освобожденными от оккупантов (и от собственных капиталистов). Пусть это будет не сейчас, не в сорок первом. Может быть в сорок пятом. Или в сорок восьмом.
Но сначала надо разбить Гитлера.
Разбить Гитлера и обезопасить себя от внутренней оппозиции, которая сейчас опять может поднять голову, воспользовавшись неожиданным поражением Красной Армии.
Эти военные… Сами придумали: «Малой кровью! На чужой территории!» А пришла беда – товарищ Сталин виноват? Как они смотрели на него в Наркомате обороны эти трое, Тимошенко, Жуков и Ватутин… Чуть ли не как на виновника случившегося на границе. Если не хуже… Но разве не они, а он – военный руководитель Красной Армии?
Сегодня же Сталин разъединит эту троицу. Наркома Тимошенко направит командующим Западного фронта (только позавчера назначенный Еременко покомандовал, стало быть, только один день, но ничего, перетерпит). Заместитель начальника Генштаба Ватутин отправится начальником штаба Северо-Западного фронта. Жуков… Жукова пока можно оставить. Через недели две он тоже отправит его в войска.
Теперь – соратники… Берия, Микоян, Каганович, Маленков, Вознесенский, другие. Они тоже в смятении. Маловероятно, что они могут сорганизоваться против него (при той системе, что создал Сталин, это было почти невозможно). Но все-таки следует дать народу истинных виновников поражения - командование Западного фронта, столь бездарно сдавшего столицу Белоруссии, а соратников сплотить вокруг единого высшего органа – Государственного Комитета Обороны. Этот орган тоже будет создан сегодня…
Сталин задумался и услышал в своих ушах тишину.
А потом вдруг различил неторопливые шаги по длинному коридору дачи. Шли члены Политбюро. Шли к нему. И он надеялся, что они не будут откупаться его головой.