«Противник имеет подавляющее превосходство. Мы намерены сражаться до конца».
Между тем, Накадзиме удалось собрать авиагруппу из 27 бомбардировщиков с несколькими истребителями «Зеро» в качестве прикрытия. В 08:30 авиагруппа поднялась в воздух, направляясь к Гуадалканалу, о чем Накадзима доложил командующему.
Теперь адмирал стал думать, где собрать достаточно солдат, чтобы, высадив десант на Соломоновы острова, отбить их у американцев.
Пока он безрезультатно пререкался с командованием 17-й армии, в 10:30 над Рабаулом внезапно появились незваные гости. Над головами разъяренных японских моряков раздался мощный рев тринадцати летящих крепостей Б-17, вылетевших для превентивной бомбардировки японских баз в районе высадки. Самолеты вылетели из Австралии. Ведомые подполковником Ричардом Кармичелом, 16 «крепостей» совершили промежуточную посадку в Порт Морсби, где дозаправились горючим.
Их целью была бомбардировка аэродрома Юнакау в Рабауле.
Один Б-17 потерпел аварию на взлете, два – вернулись обратно из-за неполадок в двигателях, но остальные тринадцать долетели до цели и теперь рев их мощных моторов оглушил адмирала Микаву,
Адмирал облегченно вздохнул, когда убедился, что целью американских бомбардировщиков являются не его корабли, а аэродром.
Совещание было прервано, и офицеры во главе с Микавой высыпали из здания, чтобы лично пронаблюдать за действиями бомбардировщиков противника.
Б-17 буквально перепахали японский аэродром. Один бомбардировщик был сбит истребителями. Воздушные стрелки «крепостей» также сбили несколько японских истребителей. Они уверяли, что семь.
Адмирал Микава и его штаб наблюдали за представлением в течение нескольких минут. Затем они вернулись в здание и продолжили совещание..
В 10:45 капитан 1 ранга Охмаи обратил внимание адмирала на тот факт, что корабли, которым предстояло участвовать в задуманной операции, не имеют опыта совместного плавания.
Микава сам это хорошо знал, и тревожило его это не меньше, чем капитана Охмаи. Если не считать 6-й дивизии крейсеров, его корабли даже ни разу не плавали в одной кильватерной колонне. Адмирал успокоил своего флагманского штурмана:
«Командиры кораблей – опытные ветераны. Пойдем одной кильваторной колонной. Они справятся».
Курс был проложен через пролив «Щель», где глубины были такими, что в проливе мог пройти даже линкор. Рисковать, проходя другими подходами, совсем не хотелось из-за крайне неточных карт.
К полудню все детали плана были отработаны, согласованы и радированы для утверждения в Токио. Ответ не заставил себя ждать.
«Опасно и безрассудно», – радировал Микаве начальник Главного Морского Штаба адмирал Нагано.
Впрочем, Нагано в конце концов дал себя уговорить офицерам штаба и в итоге разрешил проведение операции. Он только выразил беспокойство по поводу воздушного прикрытия.
Микаву это, если и беспокоило, то не очень. Он оставался «линкорным адмиралом». Отдавая должное возможностям авиации, он все-таки искренне считал, что «добрый бортовой залп» орудий* главного калибра, куда лучше бомбежек с воздуха.
До 13:00, когда в гавань Рабаула пришел тяжелый крейсер «Чокай», Микава и офицеры его штаба отрабатывали последние детали предстоящей вылазки.
Их работу прервала вторая воздушная тревога за сегодняшний день. К счастью, она оказалась ложной. Это возвращались на базу самолеты Накадзимы, так и не сумевшие обнаружить противника.
Микава молча выслушал доклад командира авиагруппы. Содержание лишь усилило его раздражение против американцев и укрепило в принятом решении: утопить все вражеские корабли, собравшиеся у Гуадалканала, как можно быстрее.
В 14:30, закончив отработку всех деталей предстоящей операции, адмирал и офицеры его штаба прибыли на борт тяжелого крейсера «Чокай».
Боновое заграждение гавани было разведено, и флагманский корабль в сопровождении легких крейсеров «Тенрю» и «Юбари» вышел в открытое море. На нок-рее красавца «Чокай» развевался на ветру флаг адмирала Микавы, купаясь в ярких лучах послеполуденного солнца.
Настроение адмирала Микавы резко повысилось. Как было прекрасно находиться в такой день в море, чувствовать дрожание палубы под ногами.
Находясь на правом крыле флагманского мостика и слыша, как его штабные продолжают обсуждать детали предстоящего сражения, адмирал, подставив лицо под освежающие порывы ветра, мысленно перенесся в свой дом на окраине Токио, куда он возвратился после Мидуэя и оставался в столице вплоть до назначения на нынешний пост командующего 8-м флотом.
Он провел дома всего несколько дней, постоянно размышляя о происшедшей катастрофе у Мидуэя. Сидя в тщательно ухоженном садике, Микава мысленно воспроизводил каждую подробность сражения авианосцев, стоившую Японии потери инициативы в войне.
Микаву, как и всех других флаг-офицеров, участвовавших в сражении у Мидуэя, кошмарное поражение буквально оглушило и поставило в тупик. Никакого рационального объяснения этому разгрому не было найдено.
30 июля 1942 года Микава, назначенный командовать 8-м флотом империи, уже прибыл в Ра-баул на борту тяжелого крейсера «Чокай» в сопровождении девяти эсминцев охранения.
Теперь на том же борту видавшего виды старого флагманского крейсера «Чокай» он повел свою эскадру в бой, надеясь, что удастся нанести «ликующим янки» удар возмездия за Мидуэй.
Через три часа после выхода кораблей из рабаула с сигнального мостика доложили: на горизонте обнаружены мачты. Вскоре уже можно было различить соединение боевых кораблей. Микава, вскинув бинокль, опознал силуэты еще четырех тяжелых крейсеров своей эскадры. На соединение с «Чокай» спешили «Аоба», «Фуру-така», «Кинугаса» и «Како». На флагмане поднялся сигнал:
«Занять места в строю согласно диспозиции».
С наступлением сумерек японские крейсера находились в 15 милях от побережья Новой Ирландии, следуя курсом 110 градусов, рассчитывая подойти к месту американской высадки с севера.
День предстоял быть долгим и изматывающим. Микава покинул мостик и спустился к себе в каюту, чтобы выпить чаю. Несколько часов он провел в своей каюте в полном одиночестве перед портретом Императора Хирохито в золоченой раме.
Глава 4
В 20:00 с крейсеров адмирала Микавы был обнаружен на поверхности воды какой-то странный объект. Сигнальщик закричал:
«Объект слева на траверзе! Это – подводная лодка противника!»
Море было спокойным, но видимость оставляла желать много лучшего.
За минуту до крика сигнальщика адмирал Микава поднялся на мостик и зашел в штурманскую рубку, чтобы посоветоваться с командиром крейсера капитаном 1 ранга Микио Хайакава.
Сигнал тревоги заставил адмирала и командира выскочить на мостик. Они успели разглядеть американскую подводную лодку, совершающую срочное погружение. Собственно, они успели разглядеть только ее рубку.
Капитан 1 ранга Хайакава немедленно скомандовал: «Лево на борт!»
Сигнальщики вглядывались в темную поверхность моря, стараясь заблаговременно обнаружить следы торпед. Но их не оказалось.
Это была подводная лодка С-38, командир которой капитан 3 ранга X. Мансон упустил свой шанс рассеять целое стадо японских тяжелых крейсеров.
Но Мансон – ветеран американского подводного флота – относился к числу людей, не долго переживающих из-за неудач. Быстро составив и зашифровав текст радиограммы, он приказал радисту передать ее в штабы управления десантом на Гуадалканал. Текст радиограммы гласил: «Два эсминца и три более крупных корабля двигаются полным ходом на юго-восток».
Хотя из-за темноты Мансону не удалось точно определить состав японского соединения, эта радиограмма была уже вторым сообщением о приближении эскадры Микавы, поступившая в район высадки американского десанта.
Первую передал бомбардировщик Б-17, обнаруживший крейсера Микавы, когда те следовали в точку рандеву.