– Отлично. Спасибо и спокойной ночи! Плотно пообедайте, пораньше ложитесь и хорошенько выспитесь!
Большинство направились к выходу, а я подошел к председательскому столу.
Полковник Тирелли о чем-то тихо беседовала с двумя пилотами. Как воспитанный человек, я отошел в сторонку и подождал. Закончив, Лиз подняла голову и увидела меня.
– Что у вас, Маккарти?
– Могу я поговорить с вами конфиденциально? Ее глаза затуманились.
– Вы решили отказаться?
– Нет! Просто мне…
– Если это не касается завтрашней операции…
– Это касается того, что может повлиять на завтрашнюю операцию.
Я изо всех сил старался придать тону многозначительность.
– Гм. Подождите минутку. – Она передала блокнот одному из адъютантов и провела меня в пустой кабинет. Закрыв дверь, она оперлась о стол, сохранив между нами довольно большую дистанцию.
– Ну, что у вас? – спросила она с вежливым, но чертовски холодным выражением лица.
Я почувствовал, что краснею.
– Мне… Я по личному делу, но для меня оно действительно важно. Что происходит?
Она удивленно заморгала, не сообразив, о чем я говорю.
– Я вас не понимаю.
– Мы назначили встречу, помните? Вы, я и самый большой омар Западного побережья. Я про разговор там, в вертушке… И теперь я не знаю, говорили вы серьезно или… у вас случайно вырвалось?
Лиз заметила чернильное пятнышко на руке и стерла его большим пальцем. Не глядя на меня, она процедила:
– Что я люблю, так это конкретные вопросы. – Она сунула руки в карманы и посмотрела на меня. – Послушайте, Маккарти, все, что я сказала в вертушке, – правда. Вы очень милы и, вероятно, хороши в постели. К тому же вы лейтенант, а у лейтенантов, насколько мне известно, постоянная эрекция. Иногда это удобно, но в основном – нет. Ваша беда в том, что вы думаете не тем органом.
Пожалуйста, не надо. Он создан для другого.
Мне захотелось спросить: «Кто вы на самом деле и что вы сделали с Лизард Тирелли?» Но вместо этого я просто сказал:
– Означает ли это, что?..
– Означает. – Она взглянула на часы. – Разве у вас не назначено еще одно совещание сегодня вечером?
– Да, запланированы какие-то консультации…
– Ну, так и отправляйтесь.
Ее лицо было совершенно бесстрастным.
Растерявшись, я все-таки сумел сообразить, что дальнейший разговор – лишь пустая трата времени. Покачав головой, я прошел мимо нее и обернулся на пороге.
– Ничего не понимаю. И уж точно это не прибавит мне завтра уверенности.
– Простите меня, Маккарти, но все получилось так, как должно было быть.
– Да, конечно. – Я закрыл дверь.
Одно слово – полковники! Никогда их не понимал. Флетчер я нашел в конференц-зале.
– Послушайте, что касается этих консультаций… Она покачала головой:
– Я не ваш консультант, Джеймс, и ничего общего с этими консультациями не имею.
– Я хочу сбежать с них. Нет настроения… Лицо Флетчер напряглось.
– Вы пойдете на них, и прямо сейчас! – Она повернулась к своему ассистенту. – Джерри, проводи лейтенанта Маккарти вниз и проследи, чтобы он попал куда следует.
Я помнил Джерри Ларсона еще по Денверу. Сейчас он немного похудел и подстригся, приобретя более интеллигентный вид.
Мы спустились на три лестничных марша (пешком было быстрее), миновали вольеры (четыре червя), прошли через отдел несистематизированных образцов и попали в оранжерею. Воздух в ней был приторно-сладким. За толстым стеклом росли рядами пурпурные и красные растения.
– Видели такое создание? – Ларсон показал на бесформенный черный куст, в рост человека, с рваными волосатыми листьями, напоминающий кучу грязного белья. – Он может передвигаться, правда очень медленно. Мы называем его волочащимся кустом.
Питается падалью. Не думаю, что он опасен, но на всякий случай мы его изолировали.
– А это что?
Я указал на противоположную сторону. На полках над столом стояли ярко– желтые и красные цветы.
– О! – воскликнул Ларсон. – Их мы назвали цветочной мандалой. Вам надо взглянуть поближе. Видите эти соцветия? Каждое состоит из сотен, а может, тысяч миниатюрных цветков.
– Они великолепны!
Даже сквозь стекло растения производили потрясающее впечатление. Соцветия в основном были розовыми, алыми и пурпурными, но среди них встречались мелкие желтые, оранжевые и белые пятнышки.
– Вот здесь лучше видно. – Ларсон показал на небольшую ветку, прижатую к стеклу.
Мельчайшие лепестки образовывали маленькие цветки неповторимо яркого цвета. Те, что побледнее, располагались в центре, более сочные – ближе к краям.
Мелкие соцветия, увеличиваясь в размерах, собирались вокруг центрального, самого крупного.
– Теперь понятно, почему вы его так назвали, – сказал я с улыбкой.
Цветы были прекрасны. Соцветия, состоящие, в свою очередь, из других соцветий, складывались в удивительную по красоте мандалу. Можно было даже проследить узор.