А потом мы очутились в полумраке, и я чуть не упал, споткнувшись о корень.
Осторожно положив мальчика на землю, я взял у серьезной маленькой девчушки младенца и покачал его на руках.
– Садитесь, – сказал я. – Немного отдохнем и продолжим путь.
Дети сели. Три кроликособаки тоже.
– С кем ты разговариваешь? – спросила малышка. – С моей мамой?
– Пока нет. Я говорил с одним хорошим человеком, который ждет нас на опушке.
Понятно?
– Понятно, – эхом откликнулся мальчик.
– Привет, Дейв!
– Привет.
Младенец начал пускать пузыри. Я пощекотал ему животик.
– Привет, Макс, – сказал я. – Вырастешь и станешь большим сильным солдатом. Ты будешь защищать меня.
Я влюбился сразу во всех четверых. Голые, грязные, по-видимому, перенесшие сильную душевную травму, все они были людьми и нуждались в любви. Мне хотелось видеть их ухоженными, счастливыми, в безопасности. Они это заслужили. Мы все это заслужили. Но если я не мог рассчитывать на такое, то хотел, чтобы у других была иная судьба.
Три кроликособаки, провожавшие нас, забормотали. Разговаривали? Едва ли. Может быть, у них была такая игра, а может быть, таким способом они согласовывали свои действия. Звуки не имели смысла, он заключался в процессе их бормотания.
Хотя кого это волнует?
Со мной что-то происходило. Еще утром я хотел разговаривать с червями, встретиться с ними на их территории и выяснить, могут ли люди и хторране – не важно, кто они в действительности, – вступить в переговоры.
Вот каким я был утром.
А потом я нашел в гнезде четырех детей.
Теперь я знал: на самом деле мне хотелось совсем не того, чего, казалось, хотелось утром.
Я хотел просто быть человеком.
Что бы это ни означало.
Я хотел выяснить, что такое быть человеком.
И еще я хотел, чтобы мои дети тоже имели такую возможность.
Может быть, мы и смогли бы вести диалог с червями, или кроликособаками, или что там еще подбросит их розово-малиновая экология, но если при этом придется поступиться гуманизмом, то цена чересчур велика.
Вот кем я стал днем.
Хотелось бы знать, что я почувствую к вечеру.
Надеюсь, то же самое.
Проклятье! Мне полагалось бы рассмеяться – я превращался вДьюка.
А потом, неожиданно, чьи-то руки подняли меня и поставили на ноги.
– С тобой все в порядке, Джим?
Я заморгал в замешательстве. Даже не заметил, как они подошли, не слышал ни звука. Четверо, огромных и мускулистых, закамуфлированных с головы до пят.
– Собирайся, надо идти.
– А?
– Ты молодчина. Мы должны спасти детей. Наконец я узнал их: морская пехота, подразделение которой прикрывало нашу экспедицию и держалось в стороне от научного персонала. Уж очень они здоровы!
Каждый взял по ребенку и рысцой побежал в глубь красного леса. Тот, что нес карапуза «Привет, Дейв!», схватил меня за руку.
– Маккарти, что с тобой? Ты можешь двигаться?
– А? Конечно. Просто вы захватили меня врасплох. Я побежал следом, изо всех сил стараясь не отстать. Кроликособаки сначала заверещали, а потом, подпрыгивая и бормоча, запрыгали вслед за нами.
В. Что получит хторранин, если съест президента?
О. Изжогу.
В. А вице-президента?
О. Наши глубочайшие соболезнования.
66 СПУТ-ПФУТ
Знание законов природы не спасает от их воздействия.
Мы вышли из леса, перевалили холм и спустились к пустому кругу и замаскированным боевым машинам, ожидающим нас. В круге виднелись обнаженные люди, рядом сидели Кроликособаки; люди играли с ними.
Здесь был даже червь, неподвижно наблюдавший за происходящим.
Очевидно, экспедиционный состав пытался самостоятельно завязать знакомство.
Люди обернулись, глядя, как мы спускаемся по склону. Несколько кроликособак запрыгали к нам, несколько человек тоже бросились навстречу. Я узнал Джерри Ларсона, Роя Барнса и еще двоих из группы наблюдения. И Флетчер. Все были раздеты до нижнего белья и даже больше.
Нам осталось еще чуть-чуть…
Флетчер встретила меня на середине склона. Она была совершенно голой. Я машинально отметил, какие у нее потрясающие груди.
– Спокойно, Джим. Ты – снова обезьяна. – Она силой остановила меня. – Все в полном порядке. Ты поступил правильно. Теперь присоединяйся к нам.
Я не сводил глаз с моих ребятишек. Четверо десантников сбежали с ними с холма и завернули за купола, к проходу, прикрытому маскировочной сеткой.
– Все в порядке, Джим. Дети были важнее. Мы все рады за тебя. План никуда не годился.
– Как и я, – вырвалось у меня.
– Нет, Джим. Операция еще не закончена! – Она повернула меня к себе. – Ты нужен нам.
Я отрицательно замотал головой.
– Без толку. Я больше не подчиняюсь приказам. После гнезда я не уверен, что захочу говорить с червями.