Джим?..
Я обрадовался, когда она наконец замолчала. В конце концов, слова больше не имели никакого смысла. Они превратились в цепочку обычных звуков. Флетчер не давала мне сконцентрироваться на голосе стада. Они подняли невероятный, гам, подобный барабанному бою. Я уже слышал этот рокот раньше – еще до рождения. В нем слились все голоса мира, говорящие о чем-то с помощью слов, которые и не были словами, потому что речь еше не изобрели.
Мои губы шевелились в такт. Я бормотал что-то, стараясь… понять. Стараясь стать частицей целого…
Что здесь происходит? То и происходит. Слияние со стадом. Его зов.
Голоса пели. Смеялись. Юношеский хор. Хор девушек. Хор юношей и девушек. Хор человечества. Зов. Кто-то держал меня за руку. Я не мог шагнуть навстречу Зов нарастал.
– Что?
Кто-то тянул меня назад. Мои ноги шагали сами по себе, не останавливаясь. Я споткнулся. Кто-то подхватил меня, поднял. Кто-то говорил. Я знал эти звуки.
Все вокруг стало пурпурным.
«Шим! Шим!»
Голос звал меня… Внезапная боль обожгла лицо. Звон 'в ушах. Звук пощечины.
– Не «Шим», Джим! Это я. – Кто?
– Джим! – Кто?..
Мысль ускользала.
– Не покидай меня, – говорил голос. – Джим!
– Я должен знать, кто…
– Что кто?
– Здесь кто-то был. Я слышал… Кто-то звал меня…
– Я повторяла твое имя снова и снова.
– Нет, не ты. Кто-то другой. Кто-то из другого… – Я схватился за голову.
Тяжело. Я не мог найти слова, чтобы выразить свои чувства, зная лишь, что мое место не здесь. – Я почти…
– Джим!
– Если б я только мог…
– Джим, не уходи! Джим, посмотри на меня. Я поднял глаза на Флетчер.
– Я… притворялся, да?
– Ты ушел.
– Я… Простите. – Я моргнул и огляделся. – Где мы?
– На Маркет-стрит.
– Маркет… стрит?.. Она кивнула.
– О Боже. – Я спрятал лицо в ладонях, потеряв остатки самообладания. – Я даже не представлял себе, насколько сильно это действует. Господи… – Я оглянулся. – Они продолжают?
– Только что начали расходиться.
– О! – В моем голосе слышалась растерянность.
– Джим, не уходи. Останься со мной.
– Хорошо, хорошо.
– Что это было? Расскажи мне. – – Она заставила меня смотреть ей прямо в глаза.
– Ты можешь описать это?
– Мы… В нашем языке для этого нет слов. – Я махнул в сторону площади. – У них свои слова. Слова… Слова…
– Не покидай меня, Джим!
– То, что они делают… Делают… Я перехватил ее руку.
– Нет, не бей меня снова. Дай закончить. Те слова… они выше слов. Я знаю, что говорю нелепость, но вы бы поняли меня, услышав их.
Я замолчал, прислушиваясь к мыслям, которые роились в голове, как бы выплывая из тумана. Впрочем, туманом это не было.
Я сглотнул и сказал:
– Вы правы. Они общались невербально. – Я остановился перевести дыхание. Нужно поскорее найти слова, прежде чем они утратят смысл, надо торопиться, пока мысль не ускользнула. – Мы общаемся с помощью слов. Слово – это понятие. Символ. Мы обмениваемся симво-. лами. Они же разговаривают звуками. Нет… музыкой. Они создают музыку и подстраиваются под нее. Они… Может, это покажется невероятным, но я почувствовал. Они общаются в процессе поиска самого общения, все вместе создают фон общения и… как-то подстраиваются друг к другу… каким-то способом превращаясь в клетки… более сложного организма. В стадо.
И…
Боже, теперь я все понял!
– Они стали такими, потому что лишились собственного "я". Они потеряли способность помнить, а лишившись памяти, каждый утрачивает свою неповторимость. Они держатся вместе ради секса, ради пищи, но главным образом ради общего "я". О Господи, мы же наблюдаем зарождение нового человека!
Осознавать это было ужасно. По спине пробежали мурашки; меня передернуло.
– Здесь можно где-нибудь присесть? – спросил я, утирая пот со лба и смущенно оглядываясь. Голова кружилась.
Флетчер подвела меня к почерневшей каменной скамье, оставшейся от прежних времен, усадила и присела рядом.
– Почему вы не предупредили меня? – хрипло спросил я.
– Я не знала, – извиняющимся тоном ответила она. – На всех это действует по-разному.
Ее глаза повлажнели.
Я отвел взгляд и уставился в землю. Бетон был покрыт застывшими пузырями. Я проглотил ком и сказал:
– Мне сейчас плохо и очень грустно. – Лицо мое непроизвольно сморщилось. – Меня словно выпотрошили, вынули душу и выбросили. Хуже не бывает. Я чувствую себя так, будто навсегда потерял что-то очень важное…
Больше я не мог сдерживаться. Я рыдал, закрыв лицо ладонями, и не понимал, почему бегут слезы, но остановиться не мог.
В. Какхторране называют бетонный бункер?
О. Грильяж.
9 «ПЕРЕЛОМАЙТЕ ИМ НОГИ»
Вероятность – это константа.
– Ну как, получше? – спросила Флетчер и протянула носовой платок.