Я расписался на конверте и отдал его Дьюку.
– Лейтенант, – ухмыляясь, объявил он. – Вы обязаны сесть и написать благодарственное послание нашим друзьям из Альянса стран четвертого мира. Так называемая победа справедливости, которую они одержали двенадцать лет назад, привела к тому, что Соединенные Штаты оказались самой подготовленной на планете страной для отпора хторранского вторжения.
– Не уверен, что они с этим согласны, – заметил я.
– Наверное, – ухмыльнулся Дьюк. – В странах четвертого мира налицо все предпосылки паранойи. – Он бросил конверт в сейф и захлопнул дверцу. – Ладно. – Дьюк внезапно посерьезнел. – С писаниной покончено. – Он взглянул на часы. – У нас есть десять минут. Сядь, тебе надо очиститься.
Он выдвинул на середину комнаты два стула и поставил их друг напротив друга. На один сел я, на другой Дьюк. Потерев ладонями лицо, он посмотрел на меня так, словно я был один на планете. Остальной мир и даже то, что предстояло нам сегодня, – все перестало существовать. Мне предстояло «позаботиться о душе», как именовал Дьюк эту процедуру. Коммандос, пренебрегавшие ею, обычно не возвращались с задания.
Дьюк подождал, пока я настроюсь, и мягко спросил:
– Что ты чувствуешь?
Я постарался понять «что», но в ответе не был уверен.
– Не надо ломиться напролом, – посоветовал Дьюк. – Может, поищешь вход с другой стороны? Итак, что ты чувствуешь? – повторил он.
– Раздражение, – предположил я. – Эта вертушка за окном меня пугает. Точнее, мне просто не верится, что такая громадина сможет оторваться от земли.
– М-да, – протянул Дьюк. – Это очень интересно, но я хочу услышать о лейтенанте Джеймсе Эдварде Мак-карти.
– Сейчас.
Я ощутил легкое беспокойство. Я знал, как надо очищаться: выбросить из головы все, что касается задания.
– Это было… – начал Дьюк. – Что же это было? Я понял, что он имеет в виду, и не смог скрыть это.
– Нетерпение. И беспокойство. Я начинаю уставать от постоянных изменений тактики. И разочарование… Потому что они, похоже, ничего не меняют.
– И… – подсказал Дьюк.
– И… – согласился я, – порой меня пугает ответственность. Иногда я хочу сбежать от нее. А иной раз возникает желание крушить все направо и налево. – Потом я добавил: – Иногда мне кажется, что я схожу с ума.
Дьюк внимательно посмотрел на меня, но не успел ничего ответить – запищал телефон.
Он вытащил его из-за пояса, включил и раздраженно бросил:
– Еще пять минут. – Потом положил трубку на стол и снова посмотрел на меня. – Что ты имеешь в виду?
– Ну… Я даже не уверен, происходит ли это в действительности… – осторожно начал я.
Дьюк бросил взгляд на часы.
– Не тяни, Джим, вертолет ждет. Я должен решить, брать тебя на борт или нет. О каком сумасшествии ты говоришь?
– Было… несколько случаев, – процедил я.
– Случаев чего?
– Ну, видений или чего-то в этом роде. Не знаю, стоит ли вообще говорить об этом. Может, лучше связаться с доктором Дэвидсоном?..
– Нет, ты должен рассказать мне об этом сейчас! – Теперь Дьюк не скрывал нетерпения и тревоги. – В противном случае я лечу без тебя. – Он начал подниматься со стула.
Я поспешно сообщил:
– Я слышу… вещи.
Дьюк опустился на сиденье.
– И еще вспоминаю вещи, – продолжал я. – В основном во сне. Но дело в том, что никогда раньше я не видел эти вещи и не слышал о них. Кроме того… Это меня смущает больше всего… Ты же знаешь, что многие видят во сне нечто подобное фильмам. Так вот, вчера ночью мне приснились звуки. Симфония. Музыка была холодной и призрачной, будто звучала из другого мира, из иного измерения. Мне показалось, что я умер. Я проснулся от страха мокрым как мышь.
Дьюк смотрел на меня, как на несмышленыша. Взгляд был пристальным.
– Значит, сновидения? Они-то тебя и тревожат?
Я кивнул. Дьюк помедлил с ответом. Сначала он посмотрел в окно, потом снова на меня.
– Знаешь, а ведь мне тоже все время что-то снится, – сказал он. – Точнее, снятся кошмары. Я постоянно вижу лица людей… – Он оборвал фразу на полуслове и посмотрел на свои руки, крупные, загрубевшие. Я лихорадочно размышлял, стоит ли говорить что-нибудь. И не успел: на меня уже смотрел прежний Дьюк. Но между нами остались тома невысказанного. – Я не позволяю себе расслабляться из-за этого. Джим, ты слышишь меня?
– Угу. Просто я… – Что?
Это было трудно объяснить.
– У меня такое ощущение, словно я вот-вот потеряю самообладание, – ответил я. – Эти звуки похожи на голоса… Мне кажется, если бы я понял, что они говорят, то знал бы, как ответить, и все стало бы хорошо. Но я никак не могу разобрать; они напоминают отдаленный шепот.